— Слушаюсь, ваше превосходительство! Семён Провыч Малозёмов, стало быть, погиб в подвале Шешковского на дыбе, но показания дал. Его же племянник, Серафим Малозёмов, который вот его... Егорова обещался публично убить, он...
— Стой! Так ты что, Струмилин, признал своего сослуживца, Егорова?
— А как не признать? Наше дело — служба особая, памятная. Признал я Александра Дмитриевича... И вот тут, в деле конкретное признание есть.
— Читай!
— «...серафим Малозёмов покрал из возка особой экспедиции подарок нашей императрицы кайзеру Вильгельму — огромный изумруд. И деньги все покрал, что были переправляемы по линии тайной экспедиции нашему посольству в Берлин. Нападение было совершено в сотне вёрст от Санкт-Петербурга, охранное сопровождение тайной экспедиции возглавлял ротмистр Савва Прокудин...». Далее идут показания Прокудина... Показания о том, что в городе Великий Новгород он, ротмистр Прокудин, Серафима Малозёмова повязал, украденные деньги у вора отобрал. А вот великого размера и великой цены изумруд — не сумел отобрать. Тот изумруд везли в Берлин как подарок нашей императрицы Екатерины Алексеевны кайзеру Вильгельму... Не довезли... А вор Малозёмов стараниями местного корчмаря ушёл из-под стражи и уплыл в неизвестном направлении...
— Разрешите мне сказать, — поднялся Егоров. — Я знаю судьбу этого изумруда. Я в 1805 году застрелил воровскую сволочь, Серафима Малозёмова, в порту города Нового Йорка. За что пять лет кайлал камень в американском каторжном лагере.
— Вот оно как бывает? — удивлённо протянул Бенкендорф. — А ещё что вы натворили в чужом государстве, имеющем с Россией особые договорные отношения?
— А то натворил, что нечаянно изничтожил при выстреле в вора Малозёмова тот драгоценный изумруд. За что теперь сильно каюсь и дал себе крепчайший обет, что подобный изумруд верну в государственную казну!
— Эва! — удивился Господин Бенкендорф. — Как же вам такой редкий изумруд отыскать? И где? Тот, разбитый вами драгоценный камень, пришёл к нам из Индии через Турцию! Что, в Индию намереваетесь ехать, господин американец? Или как?
— А понадобится, так и в Индию поеду! — твёрдо поглядел в глаза Бенкендорфа американский гражданин Егоров. — Но, полагаю, что так далеко мне ехать не придётся. На Урале такой камень найду. И ценностью тот камень будет раза в три дороже мною угробленного камня... Прошу понять, господин Бенкендорф, что я изничтожил в пыль тот турецкий камень исключительно при самообороне. Иначе бы здесь, перед вами не стоял. А служил бы удобрением воровастой американской земле. Разрешите мне сесть?
Бенкендорф махнул рукой — «сесть можно».
Старый чиновник Струмилин поднял голову от ветхих бумаг, тихо сказал его превосходительству:
— По существу только что полученных от господина Егорова сведений, я должен сказать, что нашего отдела это американское событие не касается. Поскольку официальных запросов по личности Егорова Александра Дмитриевича к нам из Америки не поступало... А я продолжу... Так... Относительно же невиновности поручика Егорова... 28 декабря 1793 года, согласно вот этому маршрутному распоряжению, — Стурмилин показал Бенкендорфу ещё один документ из старой папки, — Егоров выехал из Санкт-Петербурга с тайным поручением императрицы Екатерины Второй доставить на остров Валаам особого государственного преступника...
— Петра Андреевича Словцова! — встрял Егоров.
— Да, имя правильное. Егоров преступника доставил на Валаам. А потом...
— А потом я, запуганный Серафимом Малозёмовым, не возвращаясь в столицу империи, сбежал в Америку, через Сибирь, — заторопился говорить Егоров. — Молодой был, дурной характером... Но бежал по законному праву, так как перед той экспедицией на Север я подал рапорт об увольнении со службы по семейным обстоятельствам на имя своего начальника, подполковника Булыгина. Число подачи рапорта помню — 27 декабря 1793 года.
— А подполковник Булыгин подписал сей рапорт только январём 1794 года. — Струмилин вынул из дела и показал Бенкендорфу лист отставного рапорта Егорова. — Подписал через день после разбоя на тракте Санкт-Петербург — Великий Новгород. Когда ворами была изъята из государевой почты денежная казна, ну и тот клятый изумруд. А случилось сие воровское действо, когда, надо полагать, Егоров с преступником находился уже на середине пути к Валааму. Так что выдвинутое против Егорова обвинение в воровстве и полной государственной измене дезавуируется. Здесь в деле есть оправдательные для господина Егорова показания и подполковника Бусыгина, и показания самого Петра Андреевича Словцова, ныне действительного статского советника, государственного инспектора по делам Урала и Сибири...
