— Разрешите, ваше превосходительство, я схожу в архив. Там среди дел господина Шешковского мне встречалось и дело моего бывшего сослуживца Егорова Александра Дмитриевича.
— Иди! — велел удивлённый Бенкендорф. — А я пока... пока современными делами займусь. Ты садись, — приказал он О'Вейзи. — Не стану тебя пока гнать в подвал. Ведёшь ты себя тихо... Только стулья больше не ломай, стулья — инвентарь казённый.
О'Вейзи тихо сел на край своего нового стула.
Его превосходительство, будучи в назревающем злобствовании, поскольку приблизилось время обеда, а подследственные ему попались вроде как иноземцы и, может быть, иноземцы не простые... решил просто занять время... Выполнить до обеда свой урок, а дальше — дело себя покажет... Да, кажись, иноземцы не простые, а с большим влиянием в столице империи, или при больших деньгах. Что тоже есть большая сила против его Службы. Бенкендорф задумал просто накидать этому Егорову разных вопросов, какие в голову придут. А потом придёт и время обеда... а иноземцев, по закону, накормят рыбным варевом в подвале тайного департамента... И все будут довольны...
Надо было работать много, умело и результативно, ибо, как догадывался Бенкендорф, позади него, за спиной, упрямо маячил вечный его вражина генерал от инфантерии Аракчеев. И нынешнего места, что занимал Бенкендорф, Аракчеев желал исступлённо. Посему Бенкендорфу и приходилось тянуть служебную лямку не как бурлаку, вполнатяга, а как вятскому битюгу под жгучими вожжами кучера. Надо было работать, делать то, что пока никто в империи делать не умел. А то ведь Аракчеев... стул под ним подломит... солдафон бешенный!
— Да-с! А сообщите-ка мне, дражайший господин Егоров, — не встречалось ли вам имя... — тут взгляд Бенкендорфа упал на пачку допросных листов Черкутинского, — не попадалось ли вам там, в Америках, имя такого барона Халлера?
— Попадалось, ваше превосходительство. Мало того, вчера я лично видел момент его отплытия на английском корвете от первого причала Балтийского порта. Барона Халлера изволил провожать в Англию... или ещё куда... генерал Савва Прокудин... Тоже мой бывший сослуживец...
Тут Бенкендорф поднял палец, призывая Егорова помолчать, дабы занести его слова на новый допросный лист.
Слова записал. И после этого стал нечаянно улыбаться при последующем разговоре. Ибо у него нашёлся крючок на барона Халлера! Вот он, сидит тут, большой крючок, крепкий!
— Продолжим. А кто таков этот барон Халлер? И что он делает в пределах нашего государства? Можете ответить?
— Проживание он имеет в Америке, в городе Новый Йорк. Состоит на службе у... воров и бандитов, у разных там американских заговорщиков, основной план которых как минимум отрезать от России Сибирь.
— Как отрезать? Откуда знаете?
— А так отрезать. Восстанием сибирского народа и с американской военной помощью. А откуда это знаю? Как не знать. Ведь я, будучи председателем «Американо-Русской Акционерии» изволил проживать в доме одного из заговорщиков по фамилии Зильберман. Он являлся мне тестем...
Бенкендорф хлопнул ладонью по столу:
— Так что же вы мне здесь два часа сказывали сказочки про работу грузчиком в американском порту, про своё кандальное прошлое в Америке? Про ваше огромное желание накопить там золота, купить корабль и вернуться в Россию? Почему не говорили мне про барона Халлера?
— А потому не говорил, ваше превосходительство, что вы и не спрашивали... Да и потом, на мне, каюсь, висит дело о дезертирстве со службы, что есть не иначе как измена Родине. Хоть я не дезертировал и той измены не совершал, но доказать такого факта не могу...
В кабинете тихо появился Струмилин с потрёпанной серой папкой в руках. Подошёл к столу своего начальника, развернул перед его глазами папку, переложил листы:
— Дело вот его... поручика Егорова Александра Дмитриевича... было господином тайным советником Шешковским сведено с делом семьи воров и бандитов Малозёмовых. Старший Малозёмов, Семён Провыч, служил аж камердинером в доме последнего фаворита императрицы Ека...
— Дальше давай, минувшее время не трогай так грубо! – рявкнул Бенкендорф.
