Снейп, подумал Дульси. С хихиканьем, как свисток грузового поезда. И Дульси видела, как Виви флиртует с деревенскими мужчинами. Хотя, если ее знаменитый муж слишком занят своим письмом, чтобы заботиться, зачем кому-то еще? Он оставался дома после обеда и вечером, заперся в своем кабинете, но большинство утра, когда Чарли занял место, Трейноры были в маленьком театре.
Виви, явно не найдя сокровища, стоящего за покупками, поднялась из беспорядка коробок. Она стояла, оглядываясь вокруг, звеня ее ключи от машины и болтала браслеты с браслетами, которые она всегда носила, затем снова двинулась вперед, глядя, соскальзывая между штабелями сломанных игрушек и используемой одеждой. Дульси наблюдала, как она поднимает сложенное покрывало, чтобы увидеть, что под ним, а затем выстрелить через стопку чемоданов, сдвинуть пыльные чемоданы и открыть их. Она была очень сосредоточена, как будто она искала что-то особенное. Когда она подергивалась и подталкивала, никогда не останавливаясь, чтобы полюбоваться каким-либо предметом, ее лицо застыло от отвращения - возможно, она не могла нести грязь или запах старых вещей; Но ее черные глаза бросились повсюду, глядя. И во дворе Габриель перестала собирать вещи для продажи и стояла неподвижно, наблюдая за Виви.
Странно, что Габриель не поздоровалась с Виви, что две женщины не признали другую. Но Габриель была такой, она не хотела нажимать на их краткое знакомство. Несмотря на ее гладкую изысканность, Габриель была застенчивой и сдержанной - она ??встретила Трейноров во время поездки, которую она сделала прошлой осенью в Нью-Йорк, в одну из этих старших туров. Она пошла в школу с сестрой Эллиотта и позвонила им, а затем остановилась у своей квартиры, чтобы выразить свои соболезнования в связи с смертью сестры годом ранее.
Габриель беспокойно хмурилась в сторону Виви, как будто озадаченная, или, подумала Дульси, почти неудобно, потому что там была Виви. Но когда Виви подняла взгляд, Габриель быстро отвернулась.
И вот пришел Ричард Кассельрод, выйдя из своего внедорожника Mercedes. Кассельрод всегда казался немного захудалым, его твидовое спортивное пальто носилось и сморщилось, его черные волосы перепутались. Его рябой цвет лица заставил его выглядеть как уличная задница, но он сохранил элегантный магазин, два этажа прекрасной антикварной мебели и аксессуаров. Вильма купила у него несколько хороших штук, включая ее вишневый стол, где Дульси любила сидеть на солнце, глядя в переднее окно. Странно, в кислом лице Кассельрода, как его черные глаза всегда улыбались - как будто он любил всех, кого он встречал.
Он появился во всех продажах и продаже недвижимости. Дамы старшего клуба выживания заявили, что он всегда покупает, и что они будут видеть его в консигнационных магазинах, а также в благотворительных магазинах, когда они ищут вещи, которые Сьюзан могла продать на eBay. Они сказали, что у Кассельрода нет никаких уговоров о том, чтобы оттолкнуть человека от дороги, чтобы вырвать какую-то приятную сделку, прежде чем вы сможете это понять.
Габриель сказала, что никаких уговоров ни о продаже того, что он купил в его фантастическом магазине антиквариата. Она сказала, что он купит вещи у своих соседей и из благотворительных магазинов, поместит их в окно шоу и удвоит цену для туристов. Местные жители держались за лучшие цены; они знали, как торговаться с ним. И теперь, Сьюзен сказала, что он продавал свои покупки в Интернете.
Но Старшие выживания дамы продавались одинаково - только их было лучше. И в конце концов, если бы это был так, как Ричард Кассельрод хотел зарабатывать себе на жизнь, это было ничем. Никто не должен был покровительствовать его магазину. Все три старших дамы наблюдали за ним, когда он двигался по столам, изучая каждый предмет, собирая несколько приятных вещей, которые, скорее всего, они хотели, чтобы они схватили его первым.
Но внимание Кассельрода было наполовину на Виви Трейнор, давая ей быстрые, скользящие взгляды, заставляя Дульси задуматься, был ли Виви такой, который обратился к Ричарду Кассельроду. Она не видела, как Виви может быть привлекательной для любого человека, с этим хихиканьем, и тем, как она всегда сосала вишню, ее рот все поджарился.
