Квиллер и его поверенный срочно организовали покупку земли Коггин Фондом К., который должен был сохранить её для использования в сельскохозяйственных целях. Поиски наследников Коггин, проведенныё, как того требовал закон, пока что не обнаружили претендентов на содержимое кофейной банки.
Был и ещё любопытный побочный политический эффект: внезапно провалились законопроекты о сорняках и улучшении дорог в Вест-Мидл-Хаммок. Поскольку тот, кто их внёс, ожидал суда и обвинялся в уголовном преступлении, они не нашли отклика ни у «газонной» клики, ни у натуралистов в этом колоритном обществе.
В один прекрасный день Пол Скамбл доставил портрет Полли в амбар и помог повесить его в спальне, на первом полуэтаже.
— Он мне нравится, — сказал Квиллер, подписывая чек. — А вам?
— Да, я им горжусь, — ответил художник. — Думаю, мне удалось передать её ум и сострадание. Она была очаровательной натурщицей, всегда готовой к сотрудничеству: Никогда не утомлялась и не нервничала.
— Интересно, что будет с вашим портретом Рэмсботтома? Ресторан закрыт.
— Я знаю лишь одно: рыночная цена его высока из-за скандальной известности. Между тем для меня было бы честью написать ваш портрет бесплатно.
— Вы по-прежнему отказываетесь писать кошек?
— Боюсь, что так, — ответил Скамбл.
На портрете Полли в синем платье и жемчугах сидела в виндзорском кресле с высокой спинкой на фоне книг в кожаных переплётах, в руках у неё был «Гамлет». Когда Райкеры увидели картину, Милдред сказала:
— Это один из красивейших современных портретов, какие мне доводилось видеть. В нём сочетается мягкость и сила.
— Юмор и достоинство, — добавил её муж. — Давай закажем твой портрет, Милли.
— Только после того, как я сброшу двадцать фунтов.
— Может быть, он согласится написать тебя более стройной.
— Уверена, что на холсте я сбросила несколько фунтов, — вставила Полли.
Все трое приехали в амбар прямо с работы на небольшой приём, устроенный по поводу презентации портрета. Они сидели вчетвером в гостиной, обмениваясь новостями и обсуждая их, а сверху, с каминного куба, за ними наблюдали сиамцы.
— Ты собираешься оставить этот велик в гостиной? — осведомился Арчи. — У него, не в обиду тебе будь сказано, несколько эксцентричный вид.
— Я рассматриваю его как произведение искусства в стиле хай-тек, — ответил Квиллер.
— Кошки опрокинут его, когда будут носиться по комнате — так же, как они уже расшвыряли несколько предметов, которые я мог бы перечислить.
— Они никогда не приближаются к нему, — возразил Квиллер.
Затем Милдред объявила, что они переезжают в свой пляжный домик на лето, пусть даже придётся дольше добираться на работу.
— Это будет хорошее лето для наблюдения за НЛО, — сказала она. — Они возвращаются каждые семь лет.
Арчи и Квиллер, которые иронизировали по поводу пришельцев из космоса, переглянулись, и Арчи заявил:
— Единственное, ради чего я провожу лето на пляже, — это удовольствие наслаждаться целительным воздухом озера в обществе моей милой, но чокнутой жены. — И он добавил, что «Всякая всячина» не будет публиковать никаких фотографий загадочных огней на ночном небе.
Гости взглянули на свои часы. Пора было уходить — Полли в свой птичий клуб, а Райкерам — на званый обед. Квиллер проводил их до автостоянки, и прощание затянулось, так как всем было что сказать: Полли сообщила, что в библиотеке планируется приём, где будут представлены кошачьи «талисманы»; Милдред предложила пригласить Дерека с гитарой; Квиллер сказал, что Дерек мог бы сочинить балладу о Маке и Кэти.
Наконец две машины уехали, и Квиллер, помахав им вслед, пошёл домой кормить кошек. Их не было на кубе. Он замер, обводя взглядом их любимые прибежища: холодильник, самую мягкую мебель, перила на антресолях. Кошек нигде не было!
— Вкусненькое! — закричал он, и оба сиамца показались из корзины, прикреплённой к лежачему велосипеду. — Ах вы шутники! — воскликнул он. — Вам это кажется забавным! Вам нравится делать дурака из того, у кого всего две ноги!
Все трое угостились на славу. Часть ростбифа была мелко нарезана и положена в две миски; другую часть нарезали ломтиками и поместили на ржаной хлеб вместе с помидорами и хреном. А потом все они отправились в павильон.
