Кто-то, казалось, заранее уведомлял немцев о том, где расположены основные городские объекты, предприятия, учреждения — именно на них сбрасывались бомбы. Горел элеватор, нефтяная база, подстанция. В городе погас свет, улицы и дома освещались заревом пожарищ.
Бомбы стали разрываться совсем рядом с домом Соколовых. Задрожал пол, яркий свет брызнул в комнату, посыпалась штукатурка с потолка, в углу на стене появилась глубокая трещина.
— Боже! — Наде почудилось, что следующая бомба непременно упадет на их дом.
Надо немедленно убираться отсюда. Чего она ждет? Машину, которую ей обещали? О какой машине может идти теперь речь! Никто за ними не приедет. Нужно брать Алешку на руки и бежать. Она приготовила две сумки и чемодан, в которые напихала самое необходимое, однако теперь на все нужно было плюнуть и уходить. Она так и решила: схватила на руки сына, взяла с собой маленькую сумку и торопливо покинула комнату. Когда захлопнулась дверь на веранде, мальчишка спросил:
— Мама, куда мы идем?
Надя не ответила. Она и сама не знала, куда теперь податься. Ее понесло, как ветром опавший осенний лист. Но она была твердо убеждена в том, что дома оставаться опасно.
— Мы не будем ждать машину? — удивился Алексей.
— Сами доберемся до вокзала.
— И мы поедем к бабушке?
— Да, сынок. — Она прижала к себе малыша, пытаясь в нем обрести уверенность.
— Мама, смотри, дома горят!
На улице ей стало особенно страшно. Она остановилась у калитки, теряя силы. Посмотрела вправо, затем влево, раздумывая потерянно, в какую сторону безопаснее свернуть. Боже! Разве теперь можно найти такое место!
— Мама, самолеты! Сейчас бомбы полетят!
На самом деле загудело над головой, и снова засвистели падающие бомбы. Задрожала под ногами земля. И уши точно ватой заложило.
Надя прижалась к забору. Бомбы упали совсем близко: между райкомом партии и больницей.
— Да что же это! Сколько невинных жертв…
— Не плачь, мама. Не бойся.
— Нет, нет. Что ты, детка. Я не плачу. Соринка попала мне в глаз.
— Страшно?
— Переждем немного и пойдем.
Господи! Прошла всего неделя, не больше, с той поры, как она шла по этой самой улице в школу в приподнятом настроении от того, что приехал муж, и как-то даже неловко ей было перед окружающими людьми, что она такая счастливая, будто выкрала всеобщую людскую радость.
В какой-то момент ей показалось, что идет машина, гул послышался вблизи; она прислушалась, напряженно всматриваясь в темноту, но машина не показывалась. Может быть, шофер адрес не запомнил? А что, если бомба в машину угодила?
Снова налетели самолеты; раньше послышался зловещий гул их моторов, потом задрожала земля под ногами, задзинькали стекла в окнах. Бомбы большей частью рвались в районе центра, отсюда нужно было уносить поскорее ноги. «Что же ты стоишь? — поторапливала она себя, но с места не двигалась. — Какое варварство! Город разрушили, повсюду пожарища — не иначе задались фашисты целью все сровнять с землей. За что? За какие грехи страдают люди?!»
Она прижала к себе сына, крепко обхватила его хрупкую спинку руками, уверенная, что сможет укрыть его собой, уберечь от беды. Пусть бросают сколько угодно и куда угодно, она не двинется с места. Бежать бессмысленно. Повсюду эти бомбы.
Гул самолетов удалялся. «Может быть, улетают? — подумала она с надеждой. — Неужто кончился этот проклятый налет?» Теперь — вперед! Но не успела она отойти и двух шагов, как тотчас замерла. Из-за поворота улицы вылетел грузовик. Шофер резко притормозил и выскочил из кабины:
— Надежда Николаевна? Я за вами…
— Я думала, уже не приедете…
— Извините. Никак нельзя было проехать. Такое творится у нашего комбината! А где ваши вещи?
— В доме, — показала она рукой.
Шофер бросился во двор.
В небе снова загудело. Теперь взрывы раздавались в районе вокзала и товарной станции.
— Не беспокойтесь, к поезду успеем. — Шофер не стал вещи класть в кузов, поместил их в кабине: чемодан уложил у ног Нади, сверху — маленькую сумку, а ту, что побольше, поставил на сиденье.
