Итак, теперь мы оба в ловушке!
Гадкий шкаф явно решил пошутить и устроил нам тёмную. Вот и доверяй после этого неодушевлённым ДНКализированным объектам.
— В программе сбой, — заключил Риго, провозившись ещё немного, — или всё гораздо элементарней. Исключая возможность диверсии… Настройки умерли из-за проблем с питанием.
— Ужас! — воскликнула я. — Ты забыл покормить своего композитного монстра?
— В другое время я бы смеялся, Вэлери, — мягко ответил Риго. — Если бы мечтал быть похороненным заживо в собственном шкафу. Вместе с тобой.
Я предпочла умолкнуть, но всё-таки не выдержала и спросила:
— И что мы теперь будем делать?
Тут же некстати вспомнила, что корабль-то вроде как списанный и предназначался для утилизации.
— Постараюсь вызвать механика. Оснащение звездолёта — его головная боль.
После двух неудачных попыток он таки связался с ватаром. Ответное: «я-а слуша-аю» Черепашкина прозвучало лениво и сонно. Как пить дать, мы его оторвали от любимого занятия — разбудили.
— Проверь подачу энергии на пятом уровне. Вспомогательные системы. Диагностика ДНК-контроллера выдаёт какие-то неполадки в цепи. Отсюда мне не пробиться…
— А чего, прямо сейчас надо? — судя по звукам, доносящимся из коммуникатора, ватар безбожно зевал. — До завтра не потерпит?
— Живо выполняй! — прорычал Риго. — Я сказал…
— Так точно, кэп!
Я физически ощутила, как он подорвался на том конце и, кажется, что-то уронил. Огонёк на кольце потух, и всё погрузилось в кромешный мрак… Глаза потихоньку привыкали к темноте, но я не разбирала ничего кроме неясных очертаний джамрану или скорее просто угадывала. И тишина обступила нас, следом за темнотой…
— Вэлери, — позвал Риген, хотя мы находились так близко, что я чувствовала его дыхание.
— Тут я. Куда мне деться из этого сейфа? Испаряться не умею, как агреморфы…
— Конечно. Я тебя вижу.
— А я тебя нет, — буркнула я.
— Иди ко мне…
— Нет, уж, — фыркнула. — Боюсь в темноте наткнуться на что-нибудь острое.
Да-да, я всегда помнила о шипах.
Он рассмеялся.
— Я тебя подстрахую. Мне отлично видно твою ДНК. В темноте у джамрану обостряется генетическое зрение…
Ага, темнота — друг джамрану. Надо бы запомнить.
— Пожалуй, слишком хорошо, — произнёс он совсем рядом, внезапно сцапал меня за талию и увлёк вниз — на дно шкафа. Вот так я и оказалась сидящей, на… Нём… Подстраховал, так сказать, по-джамрански.
— Не переживай. Ватар скоро всё наладит, и мы выберемся отсюда.
— Мне-то что! Я и не беспокоюсь. А вот кто-то грозился застрять тут навечно… — поддела я его. — Риго?.. Риго… Чего молчишь?
— Смотрю, — ответил капитан. — И наслаждаюсь. Ты — само несовершенство…
— Чего? — не поняла я.
— Твои гены…. Они бесподобны. В темноте, без посторонних сигналов и помех… Они превосходны… Я уже определил, куда встрою свои трансдукты. Я наполню тебя своей ДНК…
Так, милый, ты решил мне на уши поприседать? Или как…
Меня пробрал озноб, вызванный отнюдь не температурой.
— Она так призывно извивается передо мной, — простонал Риго. — Твоя цепочка… Вся, такая неправильная и притягательная. Я хочу её! Я бы столько всего с ней…
— А давай споём! — собрав всё своё самообладание, предложила я.
— Что? — Риго замер и как-то напрягся. — Зачем?
— Ну… — я сперва растерялась, но быстро нашлась. — Я выросла во времена, когда по вечерам зимой часто отключали свет. Мы собирались на кухне, зажигали свечи и пели… Ведь в темноте делать особо нечего.
И не спрашивая более согласия собеседника, начала тихонько напевать — одну очень красивую и грустную мелодию из моего детства… Наверное, я всё же скучала по дому, где-то в глубине своего сердца… Захваченная процессом, я запела громче, подключая слова…
Чем-чем, а голосом и слухом природа меня не обделила. В школе я занималась вокалом и пела в городской самодеятельности. Участвовала в конкурсах. В студенчестве была солисткой ансамбля и даже мечтала когда-нибудь стать великой певицей… Увы! После института единственными моими слушателями остались муж и дети…
Мелодия лилась свободно, плавно и непередаваемо чисто в непроглядной темноте шкафа… Словно только и ждала подобного момента. И Риго повёл себя необычно. Вот он сидел тихо-тихо, затаившись, и почти не дыша, но внезапно накрыл мои губы своими и впился поцелуем, заглушая все звуки, и вздрагивая всем телом, молча стиснул меня за плечи, резко отпрянул и, прерывисто вздохнув, прошептал:
