Наверное, земляне после такой изысканно льстивой фразы могли бы вежливо посмеяться. А кельгиане, как вдруг вспомнил О'Мара, всегда и всюду говорили только то, что думают.
– Вам будут сниться страшные сны, – продолжал он, – вас станут мучить страхи или фантазии на сексуальной почве – такие, каких вы себе и представить не могли. А когда вы будете просыпаться, вам надо будет идти на рабочее место и трудиться рядом с этими самыми ночными кошмарами, вам надо будет завязывать с ними дружеские отношения. Более того: если этим кошмарам суждено будет оказаться вашими начальниками, вам еще надо будет их слушаться. Если у вас возникнут проблемы такого свойства, на крайний случай вы сможете обратиться за помощью в Отделение Психологии. Но если вы осознали последствия всего того, о чем я вам сейчас рассказал, то вы должны понять, что для всех, и для вас в том числе, будет лучше, если вы сумеете решить свои проблемы самостоятельно.
После того как вы устроитесь на новом месте, – продолжал он, – с вами свяжется землянин, старший преподаватель доктор Мэннен, и расскажет вам о расписании лекций, практических занятий, режиме сна и питания. У него есть собака – это неразумное, дружелюбное земное четвероногое существо, с которым он наверняка пожелает вас познакомить, и почти наверняка ему будет приятно, если вы полюбите это существо и станете им восхищаться, несмотря на то что у него нет медицинского образования... «Как и у меня», – мысленно добавил О'Мара.
– Думаю, доктор Мэннен должен вам понравиться. Он прекрасный педагог, он миролюбив, всегда готов помочь. Характер у него намного более приятный, чем у меня...
– Вот самая приятная новость, которую мы услышали сегодня, – буркнула одна из кельгианок, стоявшая позади Креннет.
О'Мара сделал вид, что не услышал этой язвительной колкости. Он гостеприимно указал на двери, ведущие в комнаты, и сказал напоследок:
– Удачи в учебе. И надеюсь, что по роду моей профессии нам с вами больше встречаться не придется.
– Спасибо, О'Мара, – ответила Креннет. По ее шерсти пробежали невысокие волны. – Мы тоже надеемся больше никогда с вами не встречаться.
Там и тогда О'Мара решил, что причиной столь откровенной речи и как бы даже хамского поведения кельгиан является то, что у них почти неразделимы психология и физиология – шерсть и эмоции. В отличие от представителей других видов, зависящих от речи как от единственного средства общения, кельгианам не было нужды отягощать себя психологическим бременем лжи, скрывать свои истинные чувства от других, переживать потрясения из-за того, что о них на самом деле думают другие. Эмоциональная жизнь кельгиан была восхитительно проста. И даже теперь, через пятьдесят лет после того, как О'Мара впервые встретил ту группу медсестер, он не мог забыть теплого, особенного чувства, которое испытал к ним, хотя никогда бы в этом никому не признался. Ну разве что Приликле, единственному в госпитале цинрусскийскому эмпату, который знал о потаенных глубинах сознания О'Мары больше кого бы то ни было в госпитале. Приликла знал, что кельгиане – самые любимые существа О'Мары в госпитале, потому что они говорят только то, что думают, и в их обществе все понимают, на каком они свете.
Кельгиане с психологической точки зрения для О'Мары были своими людьми.
Он вздохнул, открыл глаза и завершил процесс возвращения в настоящее время. Ему нужно было повидаться с полковником Скемптоном, и идти надо было прямо сейчас, чтобы оставить Брейтвейта наедине с очередным психологическим подарочком. По приемной О'Мара прошествовал, никому не сказав ни слова.
Личный кабинет Главного администратора был намного просторнее и обставлен был куда шикарнее кабинета О'Мары в Отделении Психологии. Покрытие пола было таким мягким и пушистым, что по нему скорее не шли, а пробирались. Мебель для особей различных видов здесь стояла по-настоящему удобная, на ней можно было разместиться с комфортом. Возле огромного письменного стола, на котором царил образцовый порядок – то есть на нем не было ничего, кроме встроенного компьютера и коммуникационных экранов, – сегодня стояло два стула, а не один, как обычно. Оба стула выглядели столь же порочно комфортабельно, как инопланетянская мебель. Скемптон указал О'Маре на свободный стул.
