Когда Хьюлитт понял, что Лиорен не будет отвечать на этот вопрос, он ответил сам:
– Думаю, да.
– В таком случае будьте уверены в том, что вы оба попали в серьезную беду. Лично мне очень жаль, что так случилось, да нам всем очень жаль, но ваши несчастья начались тогда, когда вы заразились вирусом в детстве на Этле. Здесь, в госпитале, вы передали его пациентке Морредет, падре Лиорену и – мысль, которая мне кажется совершенно невероятной, – телфианину, чья физиология кажется наименее подходящей для микроба, с таким же успехом способного выбрать себе для жилища один из наших самых жарких автоклавов. Вероятно, в госпитале есть и другие носители, о которых мы не знаем. Поэтому, когда наша энергетическая система начала давать сбои, мы решили проводить учебные эвакуации, а не стали сразу переводить сотрудников и пациентов на корабли, собранные для этой цели. Мы не могли позволить себе такой риск, как распространение универсальной болезни по всей Федерации.
Падре, мне бы не хотелось обидеть вас, – продолжал Главный психолог, – тем, что я усомнился в правдивости слов носителя Синей Мантии Тарлы. Однако воля к жизни у вас двоих – это эволюционный императив, который должен отступить перед соображениями этического толка. Поэтому Кельгии рекомендовано поместить бывшую пациентку Морредет в условия орбитального карантина. Подобные инструкции отправлены на Телфи относительно только что отбывшего корабля и на Этлу насчет кошки. Вы также будете помещены в карантинные условия. Вашим обследованием займется Отделение Патофизиологии. Вскоре будет принято решение о роспуске эвакуационных кораблей, которые заменят суда Корпуса Мониторов, в чьи задачи будет входить изолирование Главного Госпиталя Сектора ото всех внешних контактов. Это приведет к сильнейшей дестабилизации по всей Федерации, но, похоже, у нас просто нет иного выхода. Вы понимаете наше положение?
Хьюлитта забил озноб. С одной стороны, ему было страшно, а с другой – разум его не желал смиряться с такой непробиваемой тупостью.
– Звучит так, – с трудом выдавил Хьюлитт, – словно вы хотите, чтобы госпиталь взорвался и тем самым избавил бы всех от неприятностей. Но прошу вас, поверьте, вам совершенно не о чем беспокоиться.
– Простите, Хьюлитт, – твердо проговорил O'Mapa. – Если падре прервал с нами связь, уговорите его возобновить ее. Тут со мной диагносты Конвей и Торннастор, а также доктора Мерчисон, Приликла и полковник Скемптон. Вероятно, вы уже знаете, что в свое время Лиорен был уважаемым Старшим врачом в Главном Госпитале Сектора. Не обижайтесь, Хьюлитт, но сейчас нам важнее услышать отчет из уст медика-профессионала.
Один глаз Лиорена на некоторое время задержался на Хьюлитте, но падре тут же вернулся взглядом к мертвому телфианину. Хьюлитт почти физически ощутил тоску и былую боль падре. Лиорен молчал.
– Лиорен то ли не может, то ли не хочет говорить с вами сейчас, – сказал Хьюлитт. – Он и со мной не разговаривает. Но за последние несколько минут мы очень сблизились и друг с другом, и с телфианином. Я понимаю сложившееся положение не хуже, чем падре, и я в отличие от него хочу с вами разговаривать.
– Не похоже на падре. Нетипичное для него поведение, – заметил Главный психолог, в голосе которого нетерпение смешалось с тревогой. – Но, судя по всему, придется удовлетвориться сообщением треклятого любителя. Говорите, черт бы вас побрал.
Хьюлитт, всеми силами стараясь сдерживаться, проговорил:
– Наверное, падре действительно обиделся за ваше предположение насчет того, что мы лжем. Я-то точно обиделся. Но кроме того, по-моему, он очень страдает от мыслей о двух мертвых телфианах, которые, знай падре раньше то, что нам известно теперь, могли бы остаться в живых. Он хотел помочь пациенту Черксику, чье состояние тоже было крайне тяжелым, но все же лучше, чем у этих двоих. Он допустил непреднамеренную ошибку. Он не должен себя винить за это, но он все еще помнит о происшествии на Кромзаге...
– Лиорен рассказал вам о Кромзаге? – прервал Хьюлитта O'Mapa. – Он об этом никогда ни с кем не говорит, даже со мной!
