— Иными словами, ты стала чем-то вроде двойного агента?
— Правильно, — подтвердила она. — Именно на это и надеялось движение. Теперь мы оказались в таком положении, что могли давать дезинформацию властям.
— Порядок, — сказал я. — Теперь, как я понял, карта Космострады — это реальность, как и мое путешествие во времени обратно. Ладно. Когда я вернулся обратно? И кому я отдал карту?
— Примерно восемь месяцев назад ты ворвался в кабинет члена Ассамблеи Марсии Миллер и положил карту ей на письменный стол. Мне кажется, твои точные слова были: «счастливого дня рождения, лапочка».
— Я так сказал? И это все?
— Нет, иначе она просто приняла бы тебя за помешанного. А эта штука осталась бы на ее столе только в качестве пресс-папье. Ты упомянул мое имя. И то, что ты знал про меня, насчет моего двойного агентства, и что ты знал все «насчет движения диссидентов», — и ты сказал ей, какой ценности был тот объект, который ты положил ей на стол.
— Погоди минуту. Ее кабинет был без подслушивающих устройств?
— В то время да, по крайней мере, мне так сказали. А поскольку власти не схватили ее и карту немедленно, вероятно, так оно и было.
— Ладно. У меня есть еще вопросы относительно карты, но сперва дай мне прояснить кое-что еще. Каким образом тебе дали задание меня найти? И кто тебе велел это сделать?
— Сеть движения. Примерно в то же самое время, когда ты появился на сцене, мое положение по отношению к властям стало невыносимым. Мы узнали, что проникновение властей в нашу организацию было очень глубоким, факт, который даже я не была в состоянии открыть, но ты должен помнить, что моя главная задача состояла в том, чтобы распространять у властей самые ложные сведения о движении. Когда моя деза стала выделяться на фоне правильных сведений, как дерево на болоте, я была скомпрометирована. Я должна была уйти в подполье.
Она слабо улыбнулась и покачала головой.
— Неправильно. Нет подполья как такового. Я просто ударилась в бега по Космостраде, как делает каждый, кто не хочет, чтобы его схватили.
Она осторожно провела руками по траве.
— Это было тогда, когда Григорию дали это задание.
— И когда твой отец стал персона нон грата?
— Нет. Эти его проблемы старше.
Я обдумывал все это, потом сказал:
— Есть один большой вопрос. Когда ты в первый раз села в мой тяжеловоз, почему ты вела себя так, словно мы уже встречались раньше?
— Я не притворялась. Первый раз был тогда, когда ты отдал карту Миллер, примерно через два месяца после этого. Мы за тобой следили. Почему-то это оказалось очень легко, и, с тех пор, как мы познакомились, я не могу отделаться от впечатления, что тебе хотелось, чтобы за тобой следили.
— Куда я отправился?
— С планеты на планету, без особого специального маршрута.
— Я был один?
— Да. Только ты и Сэм.
— А ты пыталась выведать у меня насчет карты и всего такого, но ничего у тебя не получилось?
— Вот именно. Я бросила это занятие и удрала от тебя, тогда мы в основном прекратили наблюдение. К тому времени наши технологи смогли разобраться с тем предметом, который ты нам передал. Тогда им стало ясно, что это продукт неизвестной технологии.
— Но они не были уверены, что это карта?
Она кивнула.
— Они-то как раз были уверены. Но природа закодированных там данных настолько сложна, что практически невозможно их расшифровать. К тому времени оказалось, что почти все во вселенной знают про тебя и карту ну буквально все. Потом нам донесли, что тебя видели в Гидранском лабиринте. Тебя проследили оттуда до Бернарда, где ты взял груз, тот, который сейчас везешь. Мы обнаружили, что ты собирался доставить его в Ураниборг. На пути ты подхватил меня во второй раз. То есть в первый.
Парадокс оказался реальностью.
— А как Уилкс впутался во все это?
Она опустила глаза.
— Через меня. Я рассказала моему отцу про карту. — Она виновато поглядела на меня. — Власти стягивали петлю все туже. Недавно были целые волны арестов. Про это ничего не говорили в новостях, только слабые намеки. Эту карту, как горячую картошку, передавали из рук в руки, нигде она долго не задерживалась, иногда все делалось за считанные минуты до стука в дверь. Казалось, что карта в конце концов окажется в руках властей. Именно тогда я ему сказала. Он собирался взять меня с собой — сюда. — Одинокая слеза скатилась по щеке. — Я пыталась спасти его… я пыталась спасти движение… и то и другое… я… — она упала на траву и стала горько плакать.
