— Вы, ей-богу, поторопились, — сказала весело Лори.
— А что это были за конвульсии в шахте? — спросил я.
— О, это ничего страшного. Мы не стараемся опрыскивать всякими средствами пустые пространства. А пол тут такой скользкий потому, что тут не стелили резину.
— Вот оно что… — я стал вызывать Сэма.
— Где ты? — завопил Сэм.
— Включи свои большие прожекторы.
Он был менее чем в минуте ходьбы от нас.
После меня именно Лори бросилась обнимать Винни, когда мы все залезли в тяжеловоз, и мне страшно трудно было объяснить, как Винни почувствовала, что Дарла каким-то образом ее предала. Но именно так дело и обстояло. Вообще-то она сперва отказалась признать своего закадычного приятеля и переводчицу. Может быть, она правильно прочла чувство вины на лице Дарлы, которого я сейчас не видел, но я понимал, что Винни явно обладает эмпатией — теперь мне этого не надо было бы доказывать. Я только думал, какова сила ее восприятия. Однако, какими бы ни были способности Винни, она смогла очень скоро разобрать, что Дарла горюет, что она сожалеет о том, что ей пришлось использовать Винни как пешку в сложной игре, потому что она тут же стала обнимать и Дарлу тоже. Видимо, способность прощать и сочувствовать у Винни была больше, чем все ее остальные способности. Для меня это было моментом открытия, потому что до тех пор у меня практически не было ощущения от Винни как от личности, я не мог по-настоящему отнестись к ней, как к думающему существу, которое умеет чувствовать так же, как мы, а может быть, и лучше. Не знаю, какие предрассудки этому помешали. Естественно, у меня есть определенная настороженность в отношении к инопланетянам, но думаю, что тут все дело было просто в недостатке внимания. Тонкая натура Винни и ее разум и особенности личности так легко терялись среди оружейных выстрелов, фантастических погонь, интриг и всего такого прочего. Ее внутренняя робость и необщительность тоже не способствовали тому, чтобы мы все могли лучше узнать ее. Все время я замечал тот свет разума, который прятался под ее странной внешностью, под мягкой шерстью, но у меня не было времени и желания посмотреть, какая же она под этой своей меховой шкурой. А она сияла мягким теплым светом. Да и теперь мне было некогда. Нам надо было выбираться, но куда?
— Пищеводная труба между этим мешком и желудочным комплексом по правому борту Фионы будет самым лучшим выходом, — сказала Лори.
— Звучит очень уютно, — заметил я, понимая, что звучит это кошмарно.
Но прежде, чем мы могли оправиться, нам надо было убедить еще и парня. Он заупрямился до невероятия, что сперва надо найти его шевроле, и без своей машины он никуда не уедет.
— Не хочу, чтобы мою шеви срыгнули как какую-нибудь пиццу, — сказал он нам.
— Там, куда мы едем, она в конечном итоге может оказаться пищей для китов, — ответил я.
— Только не моя машина, приятель.
Мысленно я согласился с ним. Эта машина хоть какому киту могла сделать язву желудка. Парень одолжил фонарик Джона и ушел на поиски. Лори сказала, что ей тоже надо тут кое-что поискать, и удалилась во тьму. Остальные решили воспользоваться этой возможностью, чтобы избавиться от нашей сырой одежды. Пищеварительная жидкость начинала проедать нашу одежду и раздражать кожу. Сьюзен стонала, что ее новый костюм испорчен. Я сказал ей, что тогда ей надо немедленно засунуть все наши грязные вещи в химчистку, и она замолчала.
Лори вернулась первой, таща кусок оборудования, который очень напоминал два акваланга, надетые на спину, их соединяла трубка, а на конце был пульверизатор. Она объяснила, что в одном резервуаре — гидроокись алюминия, а во втором — спазмолитический препарат.
— Это заставляет кишки Фионы онеметь, так что ее больше не тошнит, — сказала она.
Примерно минут через десять странная машина парня приехала к нам. Кругом лежали раздавленные машины, результат того, как Сэм проталкивался сквозь них, расчищая себе дорогу. Я надеялся, что Прендергаст платит страховку на случай повреждения груза. Я убедил парня, что самым лучшим выходом будет загнать его машину в трейлер Сэма. Наш груз для обсерватории занимал только четверть пространства и размещался в специальном отсеке, который мы прозвали корзинкой для яиц. У нас было множество места. Сэм выпустил трап из трейлера и впустил парня вовнутрь. Я пошел назад, чтобы осмотреть трейлер и проверить, нет ли каких повреждений груза. Приборы для того, чтобы глазеть на звезды, были в прекрасном состоянии, невзирая на то, что им пришлось перенести. Но, в конце концов, Сэм и я специализируемся на том, чтобы возить нежное оборудование, особенно научные приборы. Я придумал специальные подкладки для шевроле, чтобы он не катился во время нашей езды, специально поставив его в отсек, где было побольше пространства, потом я стал переплетать специальные веревки, чтобы установить машину намертво.
