“Что же это такое, боже, зачем?” — услышал Полынов прерывающийся шепот. Он чуть повернул голову и встретился с детской беззащитностью, с мольбой и болью во взгляде девушки. Она стояла рядом с Полыновым. Большеголовый уже поравнялся с ней. Его равнодушное лицо несколько оживилось. Он внимательно осмотрел мальчишескую фигуру девушки — у нее на переносице выступили росинки пота, — пошевелил губами. Его толстые, с нечищеными ногтями пальцы тронули плечо девушки — она вздрогнула, глаза потемнели от гнева, — скользнули ниже. Он засопел.
— Брось, ты, сволочь! — выдохнул Полынов. Большеголовый, отскочив, вскинул лайтинг; глаза у бандита были совершенно прозрачные. Упреждая выстрел, Полынов обрушил на него бешеный удар правой под подбородок. При этом он почувствовал неизъяснимое удовольствие. Гремя оружием, Большеголовый шлепнулся о стену, точно куль грязного белья. Поверх голов часовой ударил лучом лайтинга. Как по команде все рухнули на пол. Кроме Полынова и девушки. Она вцепилась в него, стараясь прикрыть собой от выстрела, и тем сковала бросок Полынова к оружию Большеголового. Часовой аккуратно ловил Полынова на мушку. Тот едва успел стряхнуть девушку. “На коленях, все на коленях…” — тоскливо успел подумать он.
— Отставить! — внезапно гаркнул кто‑то.
Лайтинг часового брякнул о пол. На площадке винтовой лестницы скрестив руки стоял Гюисманс.
Бандит, словно полураздавленный краб, ворочался у ног Полынова. Он мотал головой, разбрызгивая слюну и кровь. Его скрюченные пальцы тянулись к отлетевшему лайтингу.
Гюисманс прошествовал по коридору, наклонился к Большеголовому и негромко сказал:
— Встать, дурак.
Ответом было рычание.
— Встать, говорю! — Гюисманс заорал так, что даже Полынов вздрогнул.
Большеголовый утих. Стоя на четвереньках, он силился подняться, но у него разъезжались колени.
Затаив дыхание, все с тайной надеждой смотрели на Гю–исманса. Он заметил взгляды и холодно улыбнулся.
— Лицом к стене! — презрительно бросил он. И тотчас обернулся к Полынову.
— К вам это не относится, любезный. Я еще не взял реванша за проигранную партию, не так ли?
Спокойствие этого сухопарого человека в черном, его мгновенное превращение из мирного миссионера в вождя бандитов было более жутким, чем выстрелы и насилие.
Он повелительно крикнул. Вбежали двое в серых комбинезонах. Один подхватил Большеголового и помог тому встать. Другому Гюисманс что‑то прошептал, показывая на Полынова.
Психолога схватили и повели.
…Когда за ним щелкнул замок, Полынов не был в состоянии ни соображать, ни радоваться неожиданному спасению. Чужая каюта, куда его втолкнули, плыла перед глазами. Потом он с удивлением отметил ее роскошь. Изящный столик из пластика, отделанного под малахит, мягкий ковер под ногами, две пышные постели, уютный свет настольной лампы. Пахло духами и сигарами. За перегородкой находилась самая настоящая ванная.
Полынов сел, силясь понять, что бы все это могло значить, почему его заточили в каюту, более похожую на будуар, чем на тюрьму. Объяснения не было.
Он встал пошатываясь, нажал плечом на дверь. Зачем? Ему прекрасно была известна прочность корабельных запоров.
— Не глупи, — сказал он себе.
Из пепельницы торчала недокуренная сигарета. На мундштуке отпечатался след губной помады. Из полуоткрытой тумбочки поблескивали винные бутылки. Здесь еще час назад не просто жили, здесь наслаждались жизнью. Что это — умысел, насмешка?
Но чего‑то в каюте не хватало. Чего‑то существенного. Да, конечно: стульев. Стульев, которыми можно было бы воспользоваться как дубинками.
Машинально Полынов повернул ручку телевизора. Как ни странно, телевизор работал. Из стереоскопической глубины экрана плеснулась морская волна, пенный гребень вынес ребенка верхом на дельфине.
Полынов смотрел на него, как на пришельца из другого мира. Малыш в восторге бил дельфина пятками по спине, за его плечами вспыхивала радуга брызг. Детский смех наполнил каюту.
Это было настолько дико после пережитого, что Полынов поспешно повернул выключатель. Смех оборвался.
“Спокойно, спокойно, — сказал он себе. В любом кошмаре есть логика, надо разобраться. Раз телевизор работает, корабль вырвался из зоны молчания, стало быть… Вырвался? Не надо обольщаться: никакой “зоны молчания” не было. Это же ясно, как день, — нападающие применили “эффект Багрова”, чтобы корабль не мог связаться с Землей. Вот и все.
