— Я не собирался нырять с аквалангом, — спокойно возразил Лев. — И вы совершенно зря изображаете неведение, ведь все уже давно в курсе, что я не простой отдыхающий, а полковник полиции и провожу здесь расследование исчезновения Петрова Николая. И знаете, что говорит мне многолетний опыт работы? Вы с первой секунды моего появления на пороге заняли агрессивно-оборонительную позицию. Значит, уже догадываетесь, о чем я намерен расспрашивать, и не желаете отвечать. А это, в свою очередь, означает, что вы чувствуете за собой вину! Так в чем мне вас обвинить, Руслан? В нарушении правил техники безопасности? В неоказании необходимой помощи? Или в сокрытии тяжкого преступления? — Гуров намеренно произносил каждую последующую фразу громче и четче предыдущей, чтобы усилить воздействие слов, и медленно, с суровым выражением лица, приближался к парню.
— Что такое? О чем, собственно, вы говорите?! — растерялся Руслан, испуганно отступая от надвигающегося на него полковника.
— Если вы думаете, что у меня здесь нет полномочий, то ошибаетесь. — Лев решил не останавливаться на полумерах. — Я могу применить к вам всю строгость законов обеих стран — от задержания до экстрадиции.
Здесь он, конечно, загнул. Но, судя по затравленному выражению лица Руслана, тот об этом не знал.
— Но я правда не понимаю, — сделал еще одну, весьма вялую попытку молодой человек.
— Вы лжете, Руслан! И вы сейчас выгораживаете себя! Как тогда, когда все вокруг искали пропавшего парня! Когда безутешная мать металась между береговой линией и полицией. Тогда, когда, возможно, для его спасения была дорога каждая минута, вы молчали! И значит, в конечном итоге способствовали его гибели!
— Нет, нет, нет, все совсем не так! — вскричал парень.
— Тогда рассказывай, как именно все было!
— Мальчишка действительно интересовался дайвингом, хотел понырять, но мать не разрешала. Он слонялся возле меня частенько, даже помогал по мелочи, и постоянно задавал кучу вопросов, что да для чего да как происходит. Мне даже показалось, что и литературу специальную прочел.
— Выглядело так, будто он разбирается в этой теме?
— По крайней мере, задавал вполне осмысленные вопросы. Но теория, это всего лишь теория, практика ее не заменит. А опыта у Ника не было совсем никакого. В таких случаях мы проводим тщательный теоретический инструктаж. Потом несколько тренировочных погружений в бассейне. И только после этого погружение в море, на небольшой глубине, в компании с инструктором. Неопытных дайверов мы одних на погружение не отправляем. Просто для подстраховки, ведь случайностей бывает множество, и в инструктаже всего не предусмотреть. Бывают случаи, когда приходится действовать экспромтом, исходя из теории и опыта внештатных ситуаций. Но Ник — это все равно особый случай. Он подросток, и по правилам даже учить его я не мог без разрешения родителей. Он уверял, что уговорит мать, но не выходило.
— Понятно. Значит, ты с ним не занимался? Не обучал?
— Конечно, нет! За такое самоуправство с работы попрут на раз!
— Хорошо, что произошло в день исчезновения Ника?
— Все было как обычно, а вечером я обнаружил, что исчезла лодка и один комплект для погружения. Кажется, это была моя оплошность, я забыл закрыть склад.
— Как так вышло?
— Отвлекся, — низко опустил голову парень, — увидел девушку, в которую влюблен. Отвлекся и пошел за ней, хотел поговорить. Она меня, естественно, отшила, я расстроился и пошел пить чай в подсобку, рядом с кухней.
— Только чай?
— Ну, с бутербродом, — непонимающе протянул Руслан. — А, вы про алкоголь? Нам это строго запрещено, уволить могут. Да и доступа к спиртному у нас тут нет. Когда я вернулся на склад, сразу же обнаружил пропажу лодки. А потом сообразил, что и комплекта нет.
— Во сколько это было?
— Не знаю. Ушел я около трех часов дня, а вернулся уже вечером. О переполохе и о том, что все пропавшего мальчишку ищут, я тогда еще не знал. Не знал даже, что Ник пропал, и не подумал сразу, что это он оборудование взял. Просто понимал, что обвинят меня, тем более что дверь незапертую бросил.
— И что было дальше?
