— Сколько хочешь? — Голос послышался как будто ближе. — Ошибаетесь, инспектор. Все стоит денег.
— Полагаю, и фотоаппарат не дремлет, и снимки готовы?
— Готовы и вставлены в рамочку.
— Шантаж.
Это был просто комментарий.
— Скорее одолжения. По большей части клиенты сами предлагают их нам. Но фотографии очень кстати, когда одолжения почему-либо задерживаются.
— В этом причина самоубийства Карью?
— О нет. Это — ваших рук дело, инспектор. Джеймс рассказал мне, что вы как-то узнали его. Он решил, что вы сможете выследить его вплоть до «Хайд'са».
— Его убили вы?
— Его убили мы, Джон. И это жалко. Я любил Джеймса. Он был хороший друг.
— Ну, бросьте, у вас столько друзей…
Послышался смех, но голос оставался спокойным, почти лиричным.
— Да, думаю, им пришлось бы попотеть, чтобы найти судью и адвоката, которые выступили бы против меня, и пятнадцать достойных присяжных. Все они побывали в «Хайд'се». Абсолютно все. В поисках чуть более волнующих игр, чем те, в которые играют наверху. Мне подал эту мысль один лондонский приятель. Он держит похожее заведение, разве что у них подают чуть менее острые блюда. В Эдинбурге появилось море новых денег, Джон. Денег на все. Вам не нужны деньги? Вы не хотите, чтобы ваша жизнь стала менее пресной? Не рассказывайте мне, что вы счастливы в вашей квартире, с вашей музыкой и старым вином.
Лицо Ребуса изобразило недоумение.
— Да, я кое-что знаю о вас, Джон. Информация — мой конек.
Голос Эндрюса стал тише.
— Вы можете стать членом клуба, если пожелаете, Джон. Мне кажется, вы, может быть, действительно хотите им стать? У членства есть свои привилегии.
Ребус прислонил лицо к зеркалу. Он почти перешел на шепот.
— Ваши ставки слишком высоки.
— Что-что?
Голос Эндрюса стал еще ближе. Он почти слышал его дыхание. Но Ребус продолжал шептать:
— Я говорю, ваши ставки слишком высоки.
Он сложил руку в кулак и, резко размахнувшись, ударил сквозь зеркало. Этому его тоже учили в спецназе: никогда не бей по чему-то, бей всегда сквозь. Даже если это кирпич.
Стекло разлетелось на мелкие кусочки, которые посыпались ему в рукав, раскровенили кулак. Кулак превратился в клешню и нащупал через стекло горло кричащего Эндрюса. Осколки стекла попали тому в лицо, в волосы, в глаза. Ребус притянул Эндрюса к себе.
— Я сказал, — прошептал он еще раз сквозь оскаленные зубы, — ваши ставки слишком высоки.
Сложив в кулак свободную, здоровую руку, он ударил Эндрюса в подбородок и потянул на себя. Потерявшее сознание тело рухнуло в комнату.
Сняв уже ненужные ботинки, Ребус выбил остатки зеркала. Потом осторожно перелез в соседнюю комнату, подошел к двери и открыл ее.
Трейси он увидел сразу. Она стояла, словно в нерешительности, на середине ринга, опустив руки.
— Трейси? — позвал он.
— Вряд ли она слышит вас, инспектор Ребус. Героин — сильное вещество.
Ребус увидел, как из темноты выступил Малькольм Лэньон. Рядом с ним стояли двое мужчин. Один, высокий, выглядел очень крепким для человека не первой молодости. Густые, черные с проседью брови, глубоко посаженные суровые глаза. Никогда еще Ребусу не доводилось видеть более кальвинистской наружности. Второй — более коренастый, не такого праведного вида. Курчавые волосы, лысеющая макушка, лицо, покрытое шрамами, словно кулак работяги. И физиономия работяги. Взгляд исподлобья.
Ребус снова взглянул на Трейси. Зрачки как бусинки. Он подошел к рингу, поднялся и обнял девушку. Ее тело было бесчувственно, волосы мокры от пота. Она была похожа на большую ватную куклу. Но когда Ребус повернул ее лицо к себе, веки слегка вздрогнули.
— Информация, — произнес Лэньон, — мой конек. И на этот раз она мне очень пригодилась. — Он взглянул в сторону комнаты, где лежал без сознания Эндрюс. — Финли сказал, что справится с вами. Я, повидав вас вчера вечером, в это не поверил. — Он кивнул одному из своих людей. — Пойди посмотри, придет ли Финли в себя.
Человек отошел. Пока развитие событий Ребусу нравилось.
— Не хотите подняться ко мне и поговорить? — спросил он.
Лэньон оценивал ситуацию. Он видел, что Ребус силен, но руки у него заняты девушкой. К тому же у Лэньона двое помощников, а у Ребуса — никого.
