Ребус посмотрел по сторонам.
— А я еще не видел хозяина.
— Наверное, он в диванной. Показать вам дом?
— Почему бы нет?
— Это займет некоторое время. С чего начнем? С бильярдной наверху или с бассейна внизу?
Ребус засмеялся и тряхнул пустым стаканом.
— Если не возражаете, я начну с бара.
* * *
Дом был потрясающий, другого слова Ребус не находил.
На минутку он вспомнил о Холмсе и улыбнулся. Я недалеко ушел от тебя, мальчик. Гости также производили приятное впечатление. Одних он знал в лицо, других по именам, третьих по слухам, а многих — по названиям их компаний. Однако хозяина след простыл, хотя абсолютно все «недавно с ним разговаривали».
Позднее, когда Томми Маккол стал шумным и уже с трудом держался на ногах, Ребус решил обойти дом еще раз, пусть тоже не самой твердой своей походкой. Теперь один. На втором этаже имелась библиотека, в которую они с Макколом лишь бегло заглянули. В ней стоял письменный стол, и Ребусу очень хотелось взглянуть на него поближе. На лестничной площадке он оглянулся, но все как будто оставались внизу. Некоторые из гостей даже переоделись в купальные костюмы и отправились продолжать вечер в подвальное помещение, где находился двадцатифутовый бассейн.
Повернув тяжелую бронзовую ручку, он вошел в слабо освещенное помещение библиотеки. Пахло старой кожей, и Ребусу показалось, что он перенесся на несколько десятилетий назад — в двадцатые или тридцатые годы. Настольная лампа освещала какие-то бумаги. Только подойдя к столу, Ребус сообразил, что когда они заходили сюда в первый раз, лампа не горела.
Он обернулся и увидел Лэньона. Тот стоял, прислонившись к дальней стене, сложив руки на груди, и широко улыбался.
— Инспектор, — произнес он голосом таким же богатым, как его костюм, — какой у вас интересный пиджак. Сайко сказала мне, что вы пришли.
Лэньон медленно подошел, протянул руку, и они обменялись крепким рукопожатием.
— Я надеюсь, что я… — начал Ребус. — Это было так любезно с вашей стороны…
— Да что вы, в самом деле. Суперинтендант будет?
Ребус пожал плечами, чувствуя, как пиджак натягивается у него на спине.
— Ну, как ему угодно. Я вижу, вы, как и я, человек кабинетный. — Лэньон обвел глазами полки с книгами. — Это моя любимая комната в доме. Честно говоря, не знаю, зачем я приглашаю гостей. Наверное, потому, что так принято. И еще мне доставляет удовольствие наблюдать за людьми. Кто с кем беседует, кто пожал чью-то руку крепче обычного… Это меня занимает.
— Отсюда не очень хорошо видно, — заметил Ребус.
— Сайко мне все рассказывает. Она гений наблюдательности, обмануть ее никому не удается. Вот, например, ваш пиджак. Она сказала — бежевый, вельветовый, не подходящий ни к вашему остальному гардеробу, ни к фигуре. Значит — с чужого плеча. Я не прав?
Ребус сделал вид, что аплодирует.
— Браво, — ответил он. — Полагаю, это и делает вас прекрасным адвокатом.
— Нет, хорошим адвокатом меня сделали долгие годы работы. Но чтобы быть известным адвокатом, необходимы такие вечеринки и такие нехитрые фокусы.
Лэньон прошел мимо Ребуса и остановился у стола.
— Вас интересовало что-то конкретное?
— Нет, — ответил Ребус, — просто эта комната.
Лэньон улыбнулся и бросил на него недоверчивый взгляд.
— В этом доме есть более интересные комнаты, но я держу их на замке.
— О?
— Необязательно, чтобы все знали, например, какие картины вы собираете.
— Разумеется.
Лэньон присел к столу и надел очки со стеклами полумесяцем.
— Я — исполнитель завещания Джеймса Карью и работаю сейчас над вопросом о бенефициарах.
— Ужасная история.
Лэньон, казалось, не понял. Потом кивнул.
— Да, да. Трагическая.
— Вы ведь близко его знали?
Лэньон снова улыбнулся, словно не сомневаясь, что этот вопрос был уже задан нескольким гостям.
— Я неплохо знал его, — ответил он наконец.
— Вы знали, что он гомосексуалист?
Ребус надеялся услышать ответ. Но Лэньон молчал, и он проклял себя за то, что так быстро отдал свой козырь.
— Конечно, — сказал Лэньон своим ровным голосом. Он повернулся к Ребусу. — По-моему, это не преступление.
— Этот вопрос неоднозначен, сэр, как вам должно быть известно.
— Что вы хотите сказать?
