Он снова открыл книгу, и тут раздался стук дверного молотка. Тум-бум-бум. Стук деловой — значит, это не миссис Кокрэйн, пришедшая справиться, почему он до сих пор не вымыл лестницу.
Это был Брайан Холмс.
— Можно войти?
— Думаю, да.
Ребус не то чтобы очень обрадовался, но оставил дверь открытой, предоставляя молодому сыщику проследовать за ним в гостиную, что тот и не преминул сделать с каким-то подчеркнутым энтузиазмом.
— Я смотрел квартиру возле Толкросса, и подумал…
— Бросьте ваши извинения, Брайан. Вы меня проверяете. Лучше сядьте и расскажите, что произошло в мое отсутствие.
Холмс сел, Ребус взглянул на часы.
— То есть за последние два часа.
— Я просто беспокоился о вас, вот и все.
Ребус посмотрел на молодого человека. Прямой и честный ответ. Может быть, ему есть чему поучиться у Холмса?
— Значит, Уотсон не посылал вас?
— Да нет же. Я действительно смотрел в этом районе квартиру.
— И как она?
— Отвратительна. Кухонная плита в гостиной, душ в стенном шкафу. Ни ванной, ни кухни.
— И сколько же за нее хотят? Впрочем, лучше не говорите. Не хочу расстраиваться.
— Я уже расстроился.
— Когда меня посадят за растление малолетних, можете выкупить у меня эту квартиру.
Увидев, что Ребус улыбается, Холмс сам с облегчением рассмеялся.
— История этого пацана уже расползается по швам.
— А вы сомневались?
— Конечно, нет. Но я подумал, что вам все равно будет приятно это слышать.
Холмс потряс большим конвертом, вытащив его из кармана своего вельветового пиджака. Ребусу не доводилось раньше видеть Холмса в этом пиджаке: вероятно, униформа констебля — покупателя квартиры.
— Что это?
Ребус взял конверт.
— Снимки со вчерашней операции. Я подумал, вам будет любопытно.
Ребус вынул пачку черно-белых отпечатков восемь на десять. В основном расплывчатые силуэты людей. Потасовка на пустом поле. В слабом свете фигурки отбрасывали огромные черные тени, вспышка выхватывала отдельные лица с застывшим выражением испуга.
— Откуда это у вас?
— Сержант Хендри прислал записку, справляясь о здоровье Нелл, и приложил эти фотографии, чтобы немного меня развеселить.
— Я говорил вам, что он славный малый. Вы знаете, кто из этих красавцев — диджей?
Холмс встал со своего места и присел на корточки рядом с Ребусом.
— Из этих — нет. Но есть хороший отдельный кадр. — Он порылся в пачке. — Вот он. Вот этот — Маккэлум.
Ребус разглядел нечеткое изображение. Испуганный человек, как на детском рисунке. Широко раскрытые глаза, округленный рот, взлетающие вверх руки.
Ребус широко улыбнулся.
— Вы уверены, что это он?
— Один из наших констеблей узнал его. Сказал, что как-то брал у Маккэлума автограф.
— Впечатляет. Полагаю, с раздачей автографов покончено. Где его держат?
— Всех отвезли в Данфермлайн.
— Очень славно. А удалось повязать хозяев ринга?
— Всех до одного, включая Брайтмена. Он был их начальник.
— Дэйви Брайтмен, помоечник?
— Ну да.
— Я играл против этого мерзавца в школьной футбольной команде. Он был левый защитник, а я играл на фланге. В одну встречу он здорово отмолотил меня.
— Месть сладка, — заметил Холмс.
— Это верно, Брайан. — Ребус снова посмотрел на фотографию. — Это верно.
— От облавы ушла только пара игроков, но их всех успели заснять. Фотоаппарат не обманешь, не так ли, сэр?
Ребус продолжал перебирать снимки.
— Да, фотоаппарат — сильное оружие, — проговорил он.
Вдруг его лицо изменилось.
— Что с вами, сэр?
— Мне кое-что пришло в голову, Брайан. Как это называется? Озарение?
— Не знаю, сэр.
Но, вглядевшись в лицо Ребуса, Холмс понял: его шефа действительно коснулось предвестие истины.
— Да, конечно, озарение! Я понял, Брайан, что означает вся эта чехарда. Тот ублюдок с Колтон-хилла говорил мне что-то о фотографиях, которые были всем интересны. Это фотографии Ронни.
— Какие? Те, что висят у него в холле?
— О нет.
— Те, что попали к Хаттону?
— Не совсем. Я не могу сказать, где они, но кажется, у меня есть идея. «Хайд» может означать «тайник», Брайан. Поехали.
— Куда?
Ребус вскочил с кресла и направился к двери. Холмс начал собирать фотографии, которые тот бросил на ковер.
— Оставьте это, — приказал Ребус, натягивая пиджак.
