– Вот – газ, вот – холодильник, – стал я объяснять, как идиот.
Мохнатая пиздобратия ходила вокруг, так и норовя попасть под ноги.
– Денег я вам оставлю на всё, про всё.
– Ну, это само собой, – по-хозяйски закивала головой Марина.
Блин, сиськи (третий размер точно) тоже закивали.
Я на них уставился, пока кошка на ногу не наступила.
– Когда уезжаете?
– Через неделю планирую. Сколько пробуду – не ясно, может, дня три, может, и больше.
– Отлично, не забудьте ключи занести, и можно на «ты».
И она ушла, покачивая бёдрами.
– Аминь! – это уже кошка ляпнула, когда за Мариной дверь закрылась.
– Может, отобьёшь у муженька?
– На хуй эти разборки!
– А, по-моему, она – то, что надо.
– Иди руки помой, на улице почти был, – напомнила кошка и, проходя мимо ванны, сказала явно с подъёбкой. – Вот кран.
С Вовкой мы друзья ещё со школы. Сидели за одной партой. В армию вместе пошли, я – в ракетчики, а он – «за речку». Ему повезло, мало того что вернулся без единой царапины, так ещё и остался таким же неунывающим весёлым парнем, которого я знал с детства. Я, правда, тоже не изменился, разве что приобрёл определённый иммунитет к алкоголю. Определённый – это когда точно знаешь, что «ещё сотку и пиздец». В последнее время (лет пять уже) виделись мы всё реже – все стали деловыми, да и жизнь, чем ты старше, тем быстрее летит. Начинаешь «не успевать». Но пару раз в году всё-таки находили время и место для того, чтоб тряхнуть стариной. Как правило, подтягивали ещё кого-нибудь из «наших», снимали сауну с женским полом и вперёд! А тут – Финляндия! С чего бы это он? Я почувствовал, что ему что-то надо от меня, а раз другу требуется помощь, то какие могут быть вопросы?
– Фотографии делаете?
Я стоял в каком-то фотоателье на Старо-Невском. Все стены были увешаны снимками. С них мне улыбались незнакомые люди. Я зачем-то улыбнулся им в ответ.
В углу потрескивал прибор для сушки фотобумаги. В полумраке высился древний, на деревянном штативе, фотоаппарат. Фотоаппарат внушал полное доверие.
– Разумеется! И проявляем, и печатаем, и даже деньги за это берём. Фотограф оказался молодым парнем с чувством юмора.
– Мне надо «на синем фоне».
– «Столичную» будете?
– Да нет, мне для визы.
– В чухляшку что ли?
– Ну да.
– Жаль, а то я после вчерашнего, – фотограф сделал определённый жест, щелкнув себя пальцами по шее, – одному как-то неудобно…
– Ну, давай по полста.
– О! Наши люди!
И он убежал в недра мастерской.
Вован заехал вечером. Естественно, в дверь позвонил семь раз. Долго смотрел на фотографии:
– Что-то снимки какие-то нечёткие…
– Сам ты «не чёткий», на самом что ни на есть натуральном синем фоне!
– По чём фоткался?
– Да как сказать…
– Так и говори!
– Рублей сто или, может, сто пятьдесят.
– Больно цифры подозрительные.
– Подозрительно, что мы без баб заграницу собираемся.
– Всему своё время, – Вован положил все мои документы в отдельную папочку, папочку убрал в портфель. – Ну, давай, буду держать тебя в курсе событий, ты только это, смотри не сорвись. Будь в полной боевой готовности!
– Есть!
– На жопе шерсть!
И мы оба загоготали.
– Салют, тунеядцы! – Вовка приветствовал вышедших к нам животных.
– Здрасте, дядя Вова, – первая реагировала собака.
– Здорова! – Это Вован уже персонально кошке.
– Пися у Николая второва, – в тон продолжила та.
Мы загоготали ещё больше, Вовка сквозь слёзы попросил:
– Давай, я её к себе на работу устрою, секретарём? Будет у меня на телефонные звонки отвечать, всяких мудозвонов табанить!
– У меня трудовой книжки нет и прописки.
– Нет, ну ты посмотри, на всё готов ответ! Красава, тебе цены нет, не бережёт вас ваш алкоголик.
– Не волнуйся, если он по пьянке дуба врежет, то к тебе переберёмся.
– Не дождётесь! – я замахал кукишем у них перед носом.
– Как у тебя с бабами? – Вован решил сменить тему разговора.
– Да как обычно, ничего постоянного, сейчас одна прибилась, иногородняя.
– Люблю иногородних, у них такая пассионарность.
Собака уважительно кивнула.
– Как поедете? Самолётом? – кошка решила сменить тему.
– Не, самолёт стрёмно, с финбана паровоз ходит.
– Знаю, – собака почесала за ухом. – Называется «Кобелиус», вроде.
