– Да ёб твою мать!
Чайник свистит, кастрюли с крышками катятся в светлое завтра, грохочут. Эти жрут, им всё до пизды.
– Что тут за Федорино горе?
– Я обернулся. Марина стояла и смотрела на меня с любовью и нежностью разбуженной женщины.
– Бессонница.
– А шумовые эффекты зачем?
– А это он внимание привлекает, – Кошка доела, зараза.
– Иди-ка ты спать… – Марина, конечно, лучшая на всей земле.
– Доем бутер, раз уж всё так не задалось…
– Доешь, раз голодный… – а может и во всей вселенной…
– Мариша, знаешь, мне что-то не по себе…
– Что-то случилось?
– Да нет…
– Случится?
Сонная, в белой ночнушке, она стояла в дверном проёме как ангел. А я, как представитель преисподней, сидел рядом с горящим огнём газовой плиты и пожирал куриную плоть. Аллегория получилась слишком прямая.
– Нет, я про то, что мне кажется, что всё не имеет смысла.
– Так это и есть жизнь…
Марина взяла меня под руку, отвела в комнату, усадила в кресло. Достала бутылку виски и налила стакан:
– Выпей и ни о чём не думай, а я буду собираться, раз уж всё равно разбудил…
Вот тоже вопрос – семейная жизнь, она из чего состоит? Всё ведь в мире из чего-то состоит. Молекулы из атомов, рот из зубов, бабы из хуйни… А семейная жизнь, она вообще материальна, или это иллюзия, которая только для двоих, как совместный сон у Кастанеды? Я вдруг похолодел от мысли, что кто-то из нас проснётся…
Утро на работе началось стандартно. Сижу, смотрю в комп. Почту прочитал, кому-то даже ответил. От всех ночных переживаний голова шла кругом. Зачем я вообще думал обо всём этом? Смысл какой? Или это мне моё подсознание семафорило, как перед крушением…
Секретарша заглянула:
– Чай?
Кивнул.
– Зелёный?
– Синий…
Секретарша, не реагируя:
– С жасмином?
Вздохнул:
– И аспирина принеси…
Дома меня первой встретила Кошка:
– Как на работе?
– На удивление хорошо. Я даже поспал. С утра-то, дома, хрен поспишь…
– И за это тебе платят деньги? Хорошо устроился! Что хоть приснилось?
– Не помню, что-то мягкое и большое. Возможно, гигантский белый кролик.
– Но поскольку ты за ним не пошёл, то выспался и одновременно денег заработал.
– Это был очень выгодный сон. Двухзаячный. Только я всё равно разобранный, как колбаса во времена советского дефицита, потому что уснул, сидя в кресле, что очень вредно для позвоночника.
– А утреннее виски вредно для всего тебя. Я бы не стала перетягивать одеяло на позвоночник. Он всё равно кость, ему ни жарко, ни холодно, а вот печень может обидеться. И она не кость…
На слово «кость» явилась Собака:
– Может, в качестве профилактики отказаться от виски?
– Я бы с радостью, но в детстве нас учили слушаться старших, а старшие учили меня пить компот в пионерском лагере. К старости я привычкам не изменил, а поскольку цвету напитков похож, то я всё время путаю.
– И запах путаешь?
– Запах не спутать, но меня это никогда не останавливало. Ещё с пионерского лагеря. Тем более, что пить я научился «до дна».
– Ты просто не можешь сказать себе «стоп», потому что ты – начинающий алкоголик.
– Ты можешь сказать «стоп» сосискам?
– А зачем мне говорить сосисками «стоп»? От них у меня ничего не болит, и я не засыпаю, повиснув лапой на водосточной трубе и роняя слюни! И уж тем более я не путаю их с чем-то там из пионерского лагеря.
– А ты попробуй есть их в полиэтиленовой упаковке.
– Блестящий пример логики человеков. Тут беда не в частном случае, я не вижу в тебе желания задуматься, понять ложность выбранного пути и так далее.
– Не видишь, потому что мысль нематериальна. Хотя на уровне биохимии это утверждение спорно.
– Всё твоё познание в биохимии ограничивается компотом. И тот ты путаешь.
– Я должен был хоть что-то сказать. Оставить за собой последнее слово. Для мужчин после 30 это очень важно.
– Последнее слово всегда за патологоанатомом.
– Ты-то откуда знаешь?
Но Собака решила, что отвечать не обязательно и стала деловито изучать кухню. Я тоже решил, что предмет разговора можно и поменять:
– Ну что сегодня в мире происходило значительного?
– Сняли мэра.
– Наденут нового…
– Я того же мнения. Главное – это стержень в виде вертикали. На хороший стержень можно любого мэра надеть. Даже совсем плохонького.
