— Рискнёшь проверить? — криво ухмыльнулся рыжий и, явно переступая через себя, разжал ладонь. — Больше не попадайся на глаза ни мне, ни гостям. А если посмеешь недобро высказаться о княжне или, паче того, сунуть свой нос в это дело… Лучше тебе будет покончить с собой. Пошла вон, — процедил он. В могильной тишине проводил взглядом испуганную женщину, обеими ладонями держащуюся за горло, и, дождавшись, пока она уйдёт из поля зрения, молча развернулся и вышел в другую дверь. Насколько я помнила, там располагалась ведущая наверх лестница — крутая и тесная, «чёрная». В нашу сторону хозяин дома даже не глянул; кажется, его ощутимо потряхивало от злости и было не до шуток.
— М-да. Вот тебе и обаятельный весёлый мальчик, — задумчиво хмыкнула Белолеса, когда за мужчиной закрылась дверь. Звукоизоляция у волков в домах, как и у нас, была отличная, так что можно было не бояться быть услышанными.
— Вот и помогай после этого людям, и извиняйся перед ними, — вздохнула, понурившись, княжна, бросив взгляд в ту сторону, куда ушла Инра.
— Если бы сейчас не пришёл Трай, вряд ли она стала бы так активно ругаться, — осторожно возразила я. — У неё это явно глубоко личное, а мы — просто очередной повод вспомнить.
— Странно это. Он производит впечатление гораздо более уравновешенного и сдержанного человека, — задумчиво проговорила Лебедяна.
— И что? — иронично хмыкнула я. — Мы с Белкой тоже такое впечатление производим, пока из себя не выведут. Просто с годами болевых точек становится всё меньше, и задеть, соответственно, становится тяжелее. Пойду я проверю нашего нервного товарища.
— Боишься, как бы руки на себя не наложил? — насмешливо уточнила Белолеса.
— На себя вряд ли, а вот на кого-нибудь другого — запросто. Ну и вообще, надо брать тёпленьким, пока есть такая возможность. А то успокоится, и ничего уже не расскажет.
— Удачи, — Белка улыбнулась так безмятежно, а тень одарила настолько понимающим взглядом, что я отчётливо поняла: не поверили. Ну и… Солнцеликую им в свекрови!
Я, в общем-то, и сама толком не поняла, зачем пошла за Траем. С одной стороны, человека в таком состоянии лучше не трогать, это я по себе прекрасно знала. А с другой, чутьё утверждало, что моё присутствие будет кстати, да и тревожно за рыжика было. И так уже ясно, что напряжённые взаимоотношения с близкими родственниками отравляют ему жизнь до сих пор; хотя в версию самоубийства мне не верилось. Решить его проблему я вряд ли смогла бы, но вот помочь переключиться на что-нибудь более безвредное — вполне.
Зачем это было нужно мне, я тем более не задумывалась. Хочется — и ладно.
Горький запах затихающей злости, замешанной на раздражении, досаде и, кажется, обиде, привёл меня на самый верх дома. Здесь, под защищающим от непогоды куполом, был разбит небольшой сад. Журчание искусственного ручейка в летний зной, должно быть, звучало музыкой, а сейчас только дополнительно усугубляло уныние серого неба над головой, напоминая, что там, снаружи, поливает дождь.
Рыжий в угол забиваться не стремился, — если, конечно, не считать углом само это место, — и обнаружился сразу. Он лежал на одной из трёх скамеек с кованными боковинами, расставленных в разных концах полянки. Рослому волку лежанка была заметно коротка, и колени покоились на подлокотнике. Закинув одну руку за голову, а вторую — вытянув вдоль тела (ширина ложа явно мешала устроиться с полным комфортом), мужчина отсутствующим взглядом созерцал сквозь прорехи в вечнозелёной листве серое низкое небо.
— К тебе можно, или лучше не трогать? — поинтересовалась я от входа, разглядывая живописную картину.
— Ну, насчёт «потрогать» я никогда не возражал, — насмешливо хмыкнул он, переводя на меня взгляд, и сел. — Чем обязан?
Я неопределённо пожала плечами, усаживаясь на скамейку рядом с ним. Потемневшее от времени и вытертое многочисленными прикосновениями дерево было тёплым; то ли сам рыжик успел нагреть, то ли тоже какая-то магия.
— Трай, за что она так тебя ненавидит? — всё-таки спросила через несколько секунд.
— А что, идея с недостойным наследником кажется сомнительной? — усмехнулся он.
