– Возможно, наемный убийца. Но не синоби и не куноичи... или же, по крайней мере, неопытный.
– Почему нет?
– Раны. Горло Хидэёши было перерезано сзади, что предполагает наемного убийцу, но выдает существенный недостаток мастерства. Его горло было не только разрезано, но и разорвано, значит убийца был очень сильным. Наверное, это сделал мужчина, хотя и женщина на такое тоже способна. Такие раны нож не оставляет, что говорит о применении неко-те. Но острота порезов указывает на неопытного пользователя.
Хиро поднял руку и согнул пальцы таким образом, чтобы они были похожи на когти.
– Куноичи, используя неко-те, или колют, или режут, но очень редко все вместе. – Он изобразил укол в сердце, а потом провел пальцами по горлу. – Это занимает очень много времени. Профессионал бы это знал.
– Может, убийца хотел быть уверенным, что самурай точно мертв?
– Что опять же указывает на новичка, – сказал Хиро. – Колотые раны едва кровоточили, а это значит, что Хидэёши был уже мертв или близок к этому. Так что в них уже не было никакого смысла.
– Как ты все это понял? – В голосе иезуита сквозило подозрение.
– Я тебе покажу. – Хиро поднялся на ноги и встал позади священника. – Ты Хидэёши, стоишь на коленях перед токонома.
Отец Матео с заинтересованным лицом повернулся к Хиро:
– Подожди минуту.
Хиро махнул в сторону стола:
– Доверься мне. Смотри прямо туда.
Он подождал, пока священник не вернулся в исходное положение.
– Итак, – продолжил Хиро. – Пока ты смотришь на посредственную цветочную композицию... которая выглядит приятно в силу того, что ты пьян... убийца подкрадывается сзади и перерезает тебе горло при помощи неко-те.
Правая рука Хиро зависла над шевелюрой священника, в то время как левой он провел возле шеи иезуита и быстро отстранился. Отец Матео дернулся, вздрогнув от неожиданности, хотя синоби к нему даже не прикоснулся.
– Твоя кровь брызжет на стену, а убийца нападает на тебя снова. – Хиро с помощью жестов медленно разрывает священнику горло. – И еще раз. Вот когда появляются разрывы. Лезвия застревают в канавках от предыдущего разреза. А одно и вовсе ломается.
– Но как? – спросил отец Матео. – Разве они не вшиты?
– Да, но очень сложно вышить лезвие в кожу. Именно поэтому оружие обычно используется как колющее, а не как режущее. Лезвия, должно быть, попали в ключицу Хидэёши или в сухожилие. В любом случае, во время нападения оно расшаталось.
Хиро опустил руки священнику на плечи:
– Вернемся к убийству. Ты, почти мертвый, падаешь вперед, но убийца не останавливается, как сделал бы синоби или куноичи. Он, или она, заваливает тебя на спину, чтобы завершить начатое.
Отец Матео позволил Хиро опустить себя на пол. Синоби все еще держал руки как когти.
– Убийца выкалывает тебе глаза, а потом ударяет в грудь, где и застревает лезвие. Опытный убийца заметил бы его и убрал из раны, но убийца оставляет его там.
– Вот почему ты считаешь, что это не синоби. – Отец Матео сел обратно.
Хиро кивнул:
– А еще синоби и куноичи редко выкалывают жертве глаза. Осквернение мертвых несет возмездие клану убийц.
Отец Матео выглядел удивленным:
– Божественное возмездие? Я думал, вы не суеверны.
– Не у всякого возмездия божественные корни.
– То есть синоби никогда бы не осквернил тело?
– Профессионал сделал бы все, что угодно, если бы его устраивала цена, – сказал Хиро, – но, синоби или нет, тот, кто убивал, ненавидел Хидэёши.
– Или же он не мог смотреть покойному в глаза, – сказал отец Матео.
Хиро с удивлением повернулся к священнику:
– Я не думал об этом, но, пожалуй, ты прав. Синоби учат не обращать внимания на глаза мертвых, но это занимает время. Нужна определенная стойкость. Когда я впервые увидел глаза мертвеца, мне стало не по себе.
Если это не профессионал, которому заказали осквернение, значит наш убийца, вероятно, никогда прежде не сталкивался с только что убитым человеком.
