— Пусть даже в подземелье.
— Будет о чем рассказать внукам, верно? Впрочем, придется опустить самые… интересные детали.
Гарет, решив не одеваться, изучал заказанные Косирой яства. Все они были защищены заклинаниями и были такими свежими, словно их только что достали из печи.
Кроме мелких, удивительно сочных устриц в полураковинах с хреном и лимоном, было говяжье филе в тесте, молодой картофель в масле и пирожки с лимоном. Но больше всего, помимо устриц, Гарета обрадовало простое блюдо из свежих томатов с луком, маслом и молотым черным перцем.
— В южных морях, — произнес он с набитым ртом, — такого не предложат.
Обнаженная Косира лежала на измятых простынях.
— И не только это, — сказала она многозначительно.
— Разве я послал бы тебе этого орла, если бы было иначе?
— Не знаю, вам, прохвостам, всегда удается отыскать путь к сердцу женщины.
— Кстати о сердце, сколько осталось биться моему?
Косира стала серьезной.
— Король оказался между каменистой скалой, на которой живет, и каменной стеной. Он страшно разозлился, услышав, кстати от лорда Квиндольфина, о твоем нападении на линиятов. Потом их посол выразил при дворе недовольство твоими действиями и действиями других, как он выразился, кровожадных ренегатов. Все было сделано настолько умно, что король не мог не отреагировать.
— Каким образом?
— Не знаю, — сказала Косира. — Он ничем не выказывал своего отношения к тебе, даже самым моим близким друзьям не удалось вытянуть из него ни слова. Я бы подумала, что он испытывает угрызения совести, если бы не знала Алфиери, — она невесело засмеялась. — Мне кажется, что короли избавляются от совести, как только надевают корону на голову.
— Что со мной будет?
— Пока — ничего. Ничего не слышно ни о суде, ни о следствии.
— Что будет с моими людьми?
— Я сделала все, что смогла. Их перевели из общей тюрьмы в другое крыло, обычно предназначенное для должников. Так что им не грозит наказание кнутом или другие беды.
Гарет посмотрел на нее с уважением.
— Миледи, я знал, что ты знатная дама, но не подозревал, насколько и каким влиянием ты обладаешь.
— Очень приятно услышать такой изысканный комплимент, — сказала Косира, решив сменить тему. — Сказать даме, что поражен ее влиянием, после того как она отдала себя без остатка.
Чтобы добиться еще большего расположения, мне следует забраться на мачту или поднять парус?
— Значит, нам остается только ждать, пока король соизволит решить нашу судьбу?
— Скорее всего, — сказала Косира с горечью. — Теперь ты знаешь, какова реальная жизнь при дворе. Все зависит от прихоти его величества, иногда, как мне кажется, даже твое право дышать.
Я дам тебе знать, если выведаю хоть что-нибудь. Надзиратели подкуплены и сделают то же самое.
Гарет задумался.
— Квиндольфин приходил со своими громилами, так что тюрьму вряд ли можно считать безопасным местом, доказательством тому является твой, не скрою, приятный приход сюда. Я видел менее дырявые сита. Я многое бы отдал за какое-нибудь оружие.
— Если поднимешь поднос с говядиной…—прошептала Косира.
Под подносом лежали два ножа в ножнах, таких же простых, как рукоятки.
— Оружейник, у которого я их купила, сказал, что нож поменьше можно привязать к ноге, а побольше, — повесить сзади на поясе на этой цепочке, которая будет похожа на украшение.
Гарет взвесил ножи в руке.
— Отлично, — сказал он с улыбкой. — Возможно, я слишком много времени провел в компании головорезов, поэтому чувствую себя голым без оружия. Но…
— А кто говорит, что Сарос — менее безопасное место, чем те, в которых тебе довелось побывать. А теперь перестань быть свиньей, ополосни рот жидкостью из этой бутылочки, убери мою тарелку и налей мне этого чудесного вина, которому ты предпочитаешь ужасно невкусную воду. Как вижу, пиратство не изменило твои вкусы к лучшему.
— А что потом?
— А потом ты обнимешь меня, и я посмотрю, соответствует ли действительности твое хвастовство.
— Чувствую, рассвет наступит слишком рано.
Прошла неделя, потом еще один день. Косира навещала Гарета почти каждый день. Ее люди охраняли дверь в камеру, чтобы никто не мог им помешать, но она больше не рисковала остаться на ночь.
