Один из слуг Квиндольфина что-то пробурчал и двинулся вперед.
— Не обращай внимания, — сказал Квиндольфин. — Пусть говорит что хочет, все равно ему скоро вырвут язык. Вот видишь, Раднор, никому не удается ускользнуть от меня. Моя месть настигает любого, кто причинил мне зло.
— Особенно тайно и ночью, — сказал Гарет. — Как и подобает грязному работорговцу.
Квиндольфин побледнел.
— Что за чушь ты несешь?
— Только правду, — сказал Гарет, заметив удивленные выражения лиц надзирателей и даже одного из слуг Квиндольфина. — Мы встретились с вашим кораблем “Найджак”, и капитан Озеров объяснил, чем он занимался в южных морях.
— Ты лжешь!
— Быть может, вам будет интересно то, — продолжил Гарет, — что я сам убил Озерова, а ваш прекрасный корабль утонул во время шторма. Так что ваши деньги пропали.
— Я пришел сюда не за тем, чтобы выслушивать оскорбления предателя!
— Конечно, — согласился Гарет, — но так уж получилось.
Двое слуг бросились вперед, но Гарет отреагировал мгновенно. Он уронил стул на их пути, потом перевернул стол, отломал у него две ножки и, сжав их в руках, улыбнулся.
— Поиграем? — спросил он.
Слуга схватился за пистолет, и Гарет тут же размахнулся и бросил в него ножку, попав острым концом между глаз. Слуга резко вскрикнул и попятился.
— Хватит, — сказал один из надзирателей, доставая из ножен кинжал. — Этот человек ожидает решения королевского суда, и я не допущу, чтобы он пострадал!
Квиндольфин еще раз свирепо посмотрел на Гарета, повернулся и вышел из камеры, не сказав ни слова. Слуги вывели своего окровавленного товарища.
— Прошу меня простить за то, что пришлось сломать мебель, — сказал Гарет надзирателю.—Я возмещу ущерб, когда у меня появятся деньги.
Он тяжело дышал и чувствовал безумную радость. Жаль, конечно, что палка попала между глаз слуге, а не господину, тем не менее он был доволен тем, что наконец встретился лицом к лицу со своим врагом.
— Забудьте о столе, — сказал надзиратель. —Должен сказать, что в следующий раз нас будет больше. Вы — очень опасный человек, лорд Раднор.
Ближе к вечеру Гарет понял, в чем заключался “сюрприз” Ахары.
Двое стражников в парадных полудоспехах, которых сопровождал загадочно улыбающийся Ахара, внесли в камеру закрытые подносы и плетеную корзинку, потом вкатили тележку.
— Что это значит?
Ничего не ответив, все трое вышли из камеры. Гарет еще не успел осмыслить увиденное, как дверь камеры открылась снова и вошла Косира.
Она, как ему показалось, стала еще прекрасней. Волосы были по-прежнему короткими, шея и грудь покрыты зеленым шелковым платком, завязанным на спине и оставляющим талию открытой. Костюм Косиры дополняли широкие штаны и короткие сапожки. Шею украшал золотой кулон в виде орла, посланный им из устья Нальты.
— Мы можем быть вместе до рассвета, — сказала она.
Гарет потом не мог вспомнить, как он сделал несколько шагов к ней, как она оказалась в его объятиях, как они жадно целовали друг друга несколько минут.
Он хотел было что-то сказать, но вместо этого снова поцеловал ее. Он услышал, как захлопнулась дверь, как лязгнул засов, но не обратил на это ни малейшего внимания.
Гарет поднял Косиру, перенес на кровать и лег сверху. Потом волна подхватила их, подняла и опустила, потных, ослабевших и обнаженных, с переплетенными ногами.
Долго никто из них не мог произнести ни слова, потом Косира прошептала:
— Так вот на что это похоже.
— Да, но только с тобой, — прошептал в ответ Гарет.
— Откуда ты знаешь, если ни с кем раньше до меня не был?
— Ты права.
— Знаешь, как трудно было купить свежие устрицы, да еще целых две дюжины? А теперь они пропадут. — Она вдруг вскрикнула: — О! Кажется, они тебе не понадобятся.
— Ты что-то говорил о любви? — спросила Косира.
— Говорил.
— Ты по-прежнему не решил?
— Решил, я точно знаю, что люблю тебя.
— Тогда попробуй сделать что-нибудь, о чем я читала, о чем мечтал а, когда тебя не было рядом, и сделать правильно.
— Полагаю, это ты все оплатила своим золотом, — сказал Гарет.
— Конечно, — ответила Косира. — Не могла же такая знатная женщина, как я, с таким положением в обществе, лишиться девственности в менее шикарной обстановке.
