Нелегальные схемы Павленко работали в разных условиях и в разных формах в течение более чем 10 лет во время и после войны. Разоблачение организации можно счесть как неслучайным, так и случайным. Очевидно, что было много признаков ослабления дисциплины членов УВС, что проявлялось в частых скандалах, пьяных драках и т. п. Потенциально они грозили более пристальным вниманием к организации, вплоть до ее тщательной проверки. Однако верно и то, что даже самые крупные скандалы, сопровождавшиеся изъятием оружия и арестами на местах, в течение нескольких лет удавалось гасить. Непоправимое случилось после того, как в дело оказались вовлечены московские структуры. Причем произошло это по сравнительно мелкому поводу. Трудно утверждать, что такое вмешательство центра было неизбежным. Скорее наоборот.
Создание и деятельность предприятия Павленко стали возможными благодаря многочисленным прорехам в сталинской системе централизации и террора, что составляло важную предпосылку развития теневой экономики. Нацеленность карательных органов на фабрикацию громких политических дел и выявление широких «шпионско-вредительских» сетей, кампанейский характер террора были причинами не очень высокой эффективности в борьбе с реальными нарушениями законов и правил сталинского государства. Безнаказанности экономических нарушений способствовала коррупция и номенклатурная защищенность советских чиновников. В общем, действительно виновному (по меркам сталинских законов) в этой системе контроля и репрессий было так же легко избежать наказания, как невиновному — попасть под каток государства.
Длительное существование по подложным документам можно объяснить тем, что организация Павленко вполне органично вписывалась в реальную советскую социальную и экономическую среду. Методы и приемы работы УВС были вполне типичны и распространены. Самозванство и жизнь по подложным документам не были редкостью. В сталинском СССР, охваченном мощными социальными потрясениями и террором, миллионы людей скрывали свое прошлое, придумывали новые безопасные биографии, покупали паспорта и другие документы. Как показано во введении, историкам известны многочисленные примеры дерзкого мошенничества, успешного вымогательства средств у государственных организаций и т. д. Немало частных предпринимателей работало под фиктивным прикрытием кооперативных организаций, т. е. по подложным документам. Как и многие другие, Павленко успешно применял аналогичные способы маскировки, использовал слабые звенья системы.
Важной опорой организации Павленко были ее внутренние социальные связи, система группового доверия, формировавшиеся за рамками и в противовес исключительной лояльности государству, насаждаемой идеологией и репрессиями. Принципов этой своеобразной корпоративной солидарности придерживались не только руководители организации, но и рядовые участники, не знавшие о тайне УВС. Стимулами сплочения могло быть совместное противодействие государству тех, кто по разным причинам оказался в числе жертв существующего порядка. Кого-то привлекала относительная экономическая и социальная защищенность от изнуряющих требований ненасытного советского социализма. Были ли такие групповые связи, объективно противостоящие системе, редкостью? Если не считать преобладающим голосом эпохи немногочисленные дневниковые записи и воспоминания «советских субъектов», то на этот вопрос придется ответить отрицательно.
При погружении в более глубокие слои исторических источников постоянно встречаются свидетельства осознанно или стихийно формируемых автономных систем доверия, социальных связей и групповой солидарности. Это происходило на уровне семей, в которых далеко не все вдохновлялись мифом о Павлике Морозове. Это было следствием неистребимой, несмотря на репрессии, широкой религиозности. Под натиском жестокости государства складывались многочисленные практики массовой взаимной поддержки по принципу «мы (народ) и они (государственная машина)». Сама чрезвычайно забюрократизированная и потенциально опасная для ее представителей советская политико-административная система с удвоенной силой воспроизводила патрон-клиентские связи, круговую поруку и особые формы номенклатурного доверия.
