В общем, не вовремя и не там родился — вероятно, такие мысли возникают в первую очередь после ознакомления с делом Павленко. И он, и многие из его окружения в иных социально-экономических условиях могли бы сделать вполне успешные карьеры предпринимателей. Однако на самом деле судьба Павленко и его организации интересна не этими несостоявшимися перспективами. Преследуемые советской системой, они отразили в своей жизни и деятельности многие, в том числе скрытые и малоизвестные, черты времени.
Зеркало советской действительности
По непонятной причине в приговор трибунала, не предназначенный для широкой огласки, было включено следующее политическое заявление: «Это беспрецедентный случай в истории нашего государства после гражданской войны»[750]. Суть этой фразы не вполне ясна. В каком смысле характер и действия организации Павленко можно было считать «беспрецедентными», тем более за весь период предшествующей советской истории? По масштабам теневой хозяйственной деятельности и приобретенному богатству? Вряд ли прокурорам и суду было неизвестно, что в стране существовали и более крупные воротилы подпольного бизнеса, быстро делавшие огромные состояния на хищениях и спекуляции дефицитом.
Был ли случай УВС уникальным как пример не индивидуального, а массового советского самозванства? Возможно. Выплачивало ли УВС особо многочисленные взятки? Судя по цифрам, озвученным в приговоре трибунала, такое утверждение было бы неправильным. Считали ли авторы приговора чрезвычайным фактом наличие в организации вооруженной охраны? Но в стране в течение десятилетий существовали и, в отличие от УВС, реально применяли оружие различные вооруженные группы, как чисто криминальные, так и мотивированные политически. Достаточно вспомнить широко распространенный уголовный бандитизм, крестьянские движения против коллективизации в начале 1930‐х годов или партизанское подполье в западных районах СССР, с которым не удавалось справиться многие годы.
Скорее всего, фраза о «беспрецедентности» дела появилась в приговоре трибунала, чтобы подчеркнуть значимость самого судебного процесса, а также якобы нетипичный характер организации как пережитка в основном преодоленного прошлого. Именно поэтому сугубо экономический подход к делу, вскрытие на примере организации Павленко распространенных теневых практик совершенно не устраивал трибунал как представителя Советского государства. Священный характер советской плановой централизации и государственного владения львиной долей экономики находился категорически вне подозрений. Частные способы экономической активности не могли быть значительными и эффективными. А если факты противоречили этому догмату, то тем хуже для фактов. Их оценку сразу же переводили в политическую плоскость, выталкивая в резервацию «антисоветского», «контрреволюционного», «террористического» и «шпионского».
Такая примитивно-банальная и поэтому живучая концепция устройства государства понятна и вряд ли заслуживает большего внимания, чем ей до сих пор уделено в литературе разных научных направлений. Действительный интерес представляет более сложная и малоизученная проблема советских социально-экономических реальностей. Как на самом деле работала экономика? Какое место занимали в ней «теневые» практики, какую они играли роль? Как разрешались и, не разрешаясь, накапливались в ней многочисленные противоречия, взорвавшие в конце концов всю систему? Этим и другим подобным вопросам также посвящена немалая часть исследований. Важные и интересные, они тем не менее часто страдают от умозрительности заключений и отсутствия эмпирических подтверждений. Следовательно, работа в этом направлении будет продолжаться.
Как часть общих усилий понять не только намерения, но и реальности сталинской системы может рассматриваться и данная книга. Применительно к ее сюжету обозначенные общие вопросы могут быть конкретизированы следующим образом. Насколько типичными были Павленко, его организация, методы и способы взаимодействия с большим сталинским миром, которые они демонстрировали? Было ли павленковское УВС отпечатком советской действительности или представляло собой исключительный, почти инопланетный случай, каким старался представить его советский карательный аппарат? Трудно отрицать (хотя при желании, как мы нередко видим, отрицать можно самое очевидное), что приведенные в книге факты вполне доказывают типичность рассматриваемого в ней случая.
