Корпорация самозванцев. Теневая экономика и коррупция в сталинском СССР - страница 114
Член партии с 1919 года, управляющий сбытовой конторой в Свердловске К. Македон был осужден в апреле 1951 года как автор «анонимного антисоветского документа на 17 листах», который послал в одно из центральных учреждений, будучи в служебной командировке в Москве. В этом заявлении, в частности, говорилось: «Дело в том, что у нас в стране идет колоссальная стройка, для этой стройки нужны люди. Вот и решило правительство садить почем зря людей, и в нашей стране сейчас сидит народу до 20 млн человек, буквально 90 % молодежи… Где же справедливость, где логика и революционная законность?.. Народ страдает, заболевает в колхозах, гибнет и издыхает с голоду, а Вы сидите в Москве и говорите о коммунизме и кричите, что наш народ за советскую власть»[693].
В конце 1952 года был осужден за антисоветскую агитацию к 10 годам заключения в лагерях инженер из Москвы В. Кузнецов. Его обвиняли в таких заявлениях: «Я — инженер, член КПСС, а пальто себе купить хорошее не могу… Дали бы мне паспорт, я уехал бы в Америку, так как в СССР больше жить нельзя, невозможно терпеть советские порядки»[694]. Такой же срок по той же статье в октябре 1952 года получил комбайнер из Северной Осетии, участник войны Е. Бабич. Его осудили за достаточно типичные пораженческие высказывания: «В Америке настоящая свобода слова, там все могут говорить и писать. А у нас, в СССР, настоящей свободы слова нет, она зажимается… Скоро война с Америкой и Америка нас победит, так как у нас никто за советскую власть воевать не будет, что колхозники что ли пойдут воевать. За что, если на трудодни ничего не получают»[695]. Такие примеры можно продолжать очень долго.
В общем, полученные в Главной военной прокуратуре показания членов УВС не выходили за рамки доказательств по рутинным делам об антисоветской агитации. Военные прокуроры не смогли получить самого главного: признаний в связях с зарубежными разведками и подготовке к активным террористическим действиям. Арестованные твердо отрицали, что наличие в организации охраны и оружия подразумевало планы вооруженных выступлений. Интенсивные допросы не принесли нужных результатов.
Как сообщалось в записке Главной военной прокуратуры от 23 марта 1953 года, «в настоящее время собрано достаточно доказательств, свидетельствующих о том, что возглавляемая Павленко преступная вооруженная организация является антисоветской. Что же касается целей этой организации, то следствию пока еще не удалось вскрыть действительные намерения Павленко и его организации, а также пока не удалось установить, была ли эта организация связана с иностранной разведкой или националистическим подпольем»[696].
Прокуроры заявляли: «Арестованные нами участники организации „УВС“ показания об антисоветской деятельности дают весьма нежелательно и большинство из них упорно отрицают даже неоспоримые факты, обличающие их в антисоветской деятельности». Сам Павленко признавал только хищения государственных средств. «Антисоветскую деятельность своей организации в целом он отрицает»[697].
Нежелание Павленко и его сотрудников признаваться в участии в антисоветской организации, что резко увеличивало риск расстрельного приговора, было понятно. Более необычна «беспомощность» следствия в достижении поставленных перед ним целей. Как известно, сталинские карательные органы без особого труда выполняли политические заказы по фабрикации дел о «террористических организациях», «шпионских центрах» и т. д. Для этого имелся широкий арсенал средств — провокации, фальшивые показания «свидетелей», пытки. Мы не знаем, какие из этих методов применялись к членам организации Павленко и применялись ли вообще.
