Она с любопытством повертела ее в руках, внутри что-то погромыхивало. В таких жестянках мальчишки обычно хранят свои сокровища. На крышке рельефными буквами было написано: «Бриджпортовские леденцы». Она сняла крышку.
Сверху лежала куколка. Куколка, с которой она играла в далеком детстве.
Элизабет затрясло.
Куколка была одета в красный нейлоновый лоскут, оторванный от шарфика, который Лиз потеряла два-три месяца назад. Потеряла в кино, где она была вдвоем с Эдом. Ручки куколки обернуты мохом. Уж не кладбищенский ли? Волосы… волосы были какие-то не такие. Белые, шелковистые, неумело приклеенные к розоватой целлулоидной головке, тогда как ее «натуральные» волосы были песочного цвета и грубее. Эти скорее напоминали волосы Элизабет…
В детстве.
Она сглотнула слюну. В первом классе им всем выдали маленькие ножницы с круглыми лезвиями. Неужели ее тайный воздыхатель подкрался к ней сзади и…
Элизабет отложила в сторону куколку и снова заглянула в коробку. Голубой чип для игры в покер с необычным шестигранником, нарисованным на одной стороне красными чернилами. Ветхая газетная вырезка с некрологом мистера и миссис Хамнер. Оба улыбались бессмысленной улыбкой с приложенной к некрологу фотографии, и оба лица были опять-таки заключены в шестигранники, но уже черные. Еще две куколки, мужская и женская. Сходство с лицами на фотографии было пугающим.
И кое-что еще.
Пальцы у нее так дрожали, что она едва не выронила вещицу. Из груди вырвался сдавленный стон.
Это был игрушечный автомобильчик типа «Склей сам» – такие продаются в сувенирных лавках. Красный «фиат». На радиаторе – клок от рубашки бедного Тони.
Она перевернула автомобильчик. Весь низ был раскурочен.
– Докопалась, значит, тварь неблагодарная.
Она вскрикнула и выронила игрушку вместе с жестянкой. Все эти омерзительные сокровища рассыпались на полу.
Он стоял в дверях, разглядывая ее в упор. Она не подозревала, что в человеческих глазах может быть столько ненависти.
– Ты убил Тони, – сказала она.
Он криво усмехнулся:
– Интересно, как ты это докажешь?
– Не важно. – Ее удивила твердость собственного голоса. – Главное, я теперь знаю. Больше мы с тобой не увидимся. Никогда. А если ты… проделаешь это… с кем-нибудь еще, я сразу пойму. И тогда тебе не поздоровится. Можешь мне поверить.
Лицо его исказила гримаса.
– Вот она, твоя благодарность. Я дал тебе все, что ты хотела. Кто дал бы тебе столько? Разве я не сделал тебя счастливой?
– Ты убил Тони! – Она сорвалась на крик.
Он шагнул ей навстречу.
– Да, ради тебя. А на что способна ты, Бет? Ты не знаешь, что такое настоящая любовь. Я полюбил тебя с первой минуты и люблю вот уже семнадцать лет. А что твой Тони? К тебе все само плыло в руки. Потому что ты красивая. Все к твоим услугам, и одиночества можно не опасаться. Не надо… прилагать усилия, как некоторым. Всегда найдется какой-нибудь очередной Тони. Все, что от тебя требовалось, это улыбнуться и сказать «пожалуйста». – Он возвысил голос. – А мне ничего не давалось само! Думаешь, мне не хотелось? Да не тут-то было. Отец сам из меня тянул, что мог. Я не услышал от него ни одного доброго слова, пока не сделал его богатым. И мать была такая же. Я вернул ей мужа – думаешь, она воспылала благодарностью? Она меня ненавидела! Шарахалась, как от прокаженного! Считала выродком! Я ей и то, и это, а она… Бет, не надо! не на-аа-а…
Она наступила на детскую куколку – свое подобие – и раздавила ее каблуком. И сразу отпустило сердце. Страх прошел. Перед ней был не мужчина – жалкий мальчишка, не умеющий даже подобрать носки одного цвета.
– Теперь ты мне ничего не сделаешь, Эд, – сказала она. – Ничего. Что, разве не так?
Он повернулся к ней спиной.
– Уходи, – сказал он упавшим голосом. – Только коробку оставь. Хоть это.
– Ладно, так и быть. Пустую.
Когда она поравнялась с ним, он дернулся, словно желая остановить ее, и тут же весь обмяк.
Она уже была на втором этаже, когда он выскочил на лестницу и истерично закричал ей вслед:
– Иди, иди! Но учти, ни с одним мужчиной тебе не будет так, как со мной! А когда ты состаришься и они перестанут исполнять твои желания, ты меня еще вспомнишь! Ты еще пожалеешь о том, что так легко все отбросила.
