И я сняла телефонную трубку. На проводе тут же оказались «фрунзаки» – мальчишки из Высшего морского училища имени Фрунзе, которые мое неожиданное приглашение восприняли с восторгом. У них, как и у многих курсантов, тогда не было подходящей компании. Они даже попросили разрешения прийти вшестером и тут же, как я поняла, сломя голову бросились атаковать магазины в поисках подарков и столовых боеприпасов. Так что мы были спасены!
Но едва только девчонки закончили перестройку своих планов и мечтаний с «дзержинковцев» на «фрунзаков» (мол, эти парни тоже ничего себе, а училище так и познаменитее, да еще кто-то там новенький явится, а вдруг это будет «что-то»), как раздался телефонный звонок. Еще более тоскливый, чем в первом звонке, голос моего старого знакомого, которого я только что сгоношила на новогоднюю акцию, сообщал, что и во Фрунзе неожиданно объявлен… карантин.
Тут я сама, без просьб и понуканий со стороны подруг, взялась за телефонную трубку с истинным ожесточением: нет, это уже слишком, вот смеркаться начало, и снег все волшебнее пляшет за окнами, и тридцать первое – уже завтра!
На этот раз на проводе были «сапоги» из Артиллерийского – дело-то пахнет керосином, так что придется менять тельняшки на гимнастерки (мы тогда называли этот предмет военной одежды несколько иначе, заменив вторую и третью буквы на «ов», что показывало наше, мягко говоря, прохладное отношение к сухопутчикам).
Артиллеристы так обрадовались, что мне показалось, будто я слышу пушечный салют, и тут же пообещали завтра как штык явиться в девять часов вечера – если надо, то хоть целой ротой: мы с девчонками в этом краснознаменном училище были в особенном фаворе, так как нечасто жаловали тамошние танцевальные вечера своим присутствием.
Итак, дело было в шляпе, пусть и в армейской ушанке, натянутой на красные от мороза курсантские уши под Новый год. И я уже победно, несколько по-командирски смотрела на подруг, оживившихся и вновь защебетавших о счастливом будущем, как новый звонок не заставил себя ждать. Кто-то даже ядовито пошутил, что это Ленкины предки решили не отправляться в изгнание и придется искать новую хату.
Но дрожащий от горя бас в телефонной трубке уже называл то проклятое и роковое для нас слово, о котором вы уже догадываетесь. Да, и артиллеристам надо было зачехлять свои пушки, уже нацеленные на южную часть города, где мы жили, из-за карантина. Чтобы он провалился! Час целый мы все сидели в полнейшем отупении, а потом Ленка скомандовала:
– А ну, девчонки, по коням! Едем в мореходку, там сегодня факультетский вечер, меня один чувак приглашал, да я отказалась. А он билеты аж силой всунул, так что их у меня куча. Сказал, все равно пропадают, сегодня ведь все нормальные девчонки пироги пекут, торты украшают да с гусями возятся.
Мореходка почему-то шла у нас за третий сорт – там же не военные курсачи, а только так называемые полувоенные, будущие научные работнички, в лучшем случае капитаны «пассажиров», пассажирских судов, и никаких тебе лейтенантских погончиков…
Я наотрез отказывалась идти, к тому же ведь ни прически на немытой голове, ни времени на косметику уже не оставалось.
– Отправляйтесь, девчонки, одни, а я Новый год и без мужиков переживу – вот вернется мой лейтенантик из плаванья, который в прошлом году «систему» закончил и…
– Нет пойдешь! – стали доставать меня девочки.
– Без тебя все равно никакого толку не будет, ты одна нам на крючок хоть десяток парней подцепишь, по два на каждую! – смеялись они и… накаркали.
Не буду сейчас подробно рассказывать, как поплелась я за девчонками только из солидарности через длиннющий мост Александра Невского, под снегопадом, с нечесаной головой, из теплого метро в Макаровку (ту самую высшую мореходку), как у меня тут же перехватило горло, и я поняла, что завтра вообще, к чертям собачьим, свалюсь от того самого гриппа, который омрачил нам грядущий праздник. Но, как только мы переступили порог актового зала в Макаровке, несмотря на мой затрапезный вид, ко мне тут же приклеился какой-то огромный плечистый третьекурсник и ходил по пятам, как околдованный, хотя я не обращала на него никакого внимания, даже не разглядела толком лицо этого «медведя», как я его про себя окрестила. Ведь нас с девочками тогда интересовали только пятикурсники – без пяти минут выпускники…
