«Больше комнат для уборки, – хотел ответить Руслан. – Больше жалоб на шерсть по всему дому». Но оказалось, его ответ не требовался.
– Вероника будет меньше видеть Эсмеральду. Меньше раздражаться, – пояснил свою мысль собутыльник. – Вот моя визитка, звони в любое время, я все устрою.
«Риэлтор» – значилось на кусочке картона.
«Экстрасенс! – с ужасом подумал Руслан. – Как экстрасенс, только берет за снятие мнимой порчи гораздо больше!»
Он почувствовал, как волосы на затылке становятся дыбом. Вопреки всему, именно здесь, в современном баре, без сушеных трав под потолком и амулетов на стенах, Руслан ощутил нечто ужасающее, запредельное. С мира словно приподняли занавес, за которым чудились тянущиеся со всех сторон когтистые руки, готовые вот-вот в него вцепиться и крепко ухватить. Откуда-то он знал, что если это произойдет – ему никогда не вырваться.
В теле вдруг включился какой-то особый автопилот, который лучше стремительно трезвеющего разума знал, что делать. Ни дать ни взять штурвал управления перехватил его ангел-хранитель!
Руслан спокойно поднялся и, пообещав улыбавшемуся собеседнику, что вернется через минутку, вырулил к барной стойке, где, несмотря на медлительность персонала, никак не проявил недовольства и торопливости, расплачиваясь за выпивку. После он извлек из кармана телефон и, делая вид, что роется в контактах, выскользнул из бара. К облегчению Руслана, риэлтор-экстрасенс остался внутри, за столом.
Дома, вопреки ожиданиям, Вероника не собирала вещи.
Более того – со счастливым видом сидела на кухне, глядя на Эсмеральду, лежавшую на столе, и не пыталась утвердить порядок, согнав ее на пол.
…А из спины кошки росли черные крылышки летучей мыши. Вдвойне чертовщина!
Руслан тяжело прислонился к стене. Поднимаясь к квартире, он почти убедил себя, что пережил сегодня обычный стресс, подкрепленный в конце алкоголем. Его сердце гулко стучало, а в голове вертелась мысль: ему не выбраться из исказившегося мира, потому что исказился не мир, а сам Руслан. Где-то по дороге от первого экстрасенса до порога квартиры наступил на волшебный круг и навсегда обречен видеть то, что видеть не положено…
– Я тут подумала, на психолога мы угробили кучу денег. Практически на ветер выкинули! А нужно лишь сделать так, чтобы Эсмеральда мне нравилась… – Вероника счастливо улыбнулась и протянула мужу чек. Самую обычную тонкую бумажку со строчками, распечатанными кассовым аппаратом на последнем издыхании чернил. Руслан машинально схватил чек.
Какое-то время его разум отказывался распознавать смысл обычных букв и цифр, но когда мужчина почти поверил, что бумажка заколдована, мозг наконец справился с привычной задачей.
– …И совершенно случайно увидела в зоомагазине эту маскарадную шлейку, – продолжала рассказывать Вероника. – Правда же, с крыльями Эсмеральда такая безумно миленькая, что я могу теперь простить ей все остальное?
Не веря своему счастью, всего за сто пятьдесят рублей, Руслан согласно закивал.
Его мир возвращался в норму.
Светлана Дурягина
Покушение
Люблю я наших российских бабушек, сама не знаю за что. Может быть, за неиссякаемый оптимизм и любовь ко всем окружающим? Любой мужчина не старше пятидесяти лет для них «сынушка», а женщина моложе пятидесяти – «доченька». В народе говорят: «Старые – что малые» – видимо, из-за беззащитности и непосредственности тех и других.
Однажды я на три недели попала в компанию женщин старше семидесяти лет. Произошло это в терапевтическом отделении районной больницы. Моими соседками по несчастью оказались четыре женщины: баба Маня, баба Нюра, баба Вера и не старая еще Клавдия, которая всех этих бабушек знала. В первый день знакомства Клавдия пыталась как можно больше узнать обо мне, но, поскольку я предпочитаю слушать, а не говорить, Клавдия сама словоохотливо рассказывала мне истории из жизни наших пожилых соседок.
Заметив, что я с особой симпатией отношусь к бабе Мане, Клавдия сказала мне:
– Ты с ней осторожней: блаженная она, Манюня-то.
– Почему это? – удивилась я.
Аккуратная и приветливая восьмидесятишестилетняя бабушка Маня понравилась мне с первого взгляда. Ее загорелое, румяное, как корочка свежеиспеченного пирога, лицо было сплошь покрыто морщинками, а карие глаза излучали доброту и радость. Всех она называла ласково: «Галенька», «Светонька», «Клавонька»; всех благодарила за любую малость.
