— Нет, — прошептала она в холодный воздух на верхней галерее. — Я не могу. Я не буду.
И в ту же секунду она ощутила какое-то движение в Четырех Кольцах на своих больших и указательных пальцах. Ужаснувшись, она посмотрела на них. Кольца начали двигаться, соскальзывать с тех мест, которые они занимали уже столько лет. Иса сжала кулаки с такой силой, что у нее затрещали суставы, но Кольца продолжали свое медленное, неумолимое движение. У нее отчаянно застучало сердце. Кольца покидают ее — и она не в состоянии этому помешать! Как они могут предать ее, когда она была так верна им, столько лет трудилась на благо Рендела?
И тут ей пришло в голову, что это она сама предает Кольца. Уж не заодно ли они со знахаркой, настаивающей, чтобы Иса пошла на то, что не может не быть величайшей глупостью?
Ну что ж, если это так, если ей нужно пожертвовать своей жизнью для того, чтобы спасти Рендел от существа из этого витража — от ужаса, который, как она прекрасно понимала, был только бледной тенью реальности, — пусть будет так. И она ощутила, что к ней вернулось некое подобие спокойствия.
— Я дала волю эмоциям. А теперь во мне говорят ответственность и чувство долга. Я отправлюсь на север, — заявила она существу в окне. — И если высшим силам угодно, чтобы я отдала свою жизнь ради твоей погибели, то я готова это сделать.
И Четыре Кольца снова надежно устроились на ее пальцах. Она с благодарностью погладила их знакомые очертания, и ее сердцебиение утихло. Она каким-то образом почувствовала, что если бы упорствовала в своем отказе явиться на зов Зазар, то не только потеряла бы Кольца, но и обрекла на гибель весь Рендел. И это чуть было не произошло.
Иса больше не в силах была смотреть на третий витраж. Даже заново укрепленный занавес не сможет помешать злу просачиваться из него, оскверняя Собор. Она повернулась, поискала взглядом — и увидела небольшую статуэтку. Это было изображение Четырех Деревьев, и изготовлено оно было не из камня, а из фарфора, но для ее целей подходило. Закрыв лицо рукой, она размахнулась — и статуэтка, и витраж превратились в крошево осколков, которые уже никому и никогда не удалось бы собрать заново. Холодный ветер со снегом ворвался в пустой проем, где раньше находился витраж. Иса не могла заставить себя прикоснуться к этому месту, даже для того, чтобы попытаться снова закрепить занавес на гвоздях.
Она спустилась по лестнице, отбросив капюшон с головы так, чтобы любой, кто ее увидит, сразу узнал королеву. Главный служитель Собора поспешно направился к ней с виноватым видом.
— Если бы вы предупредили нас о своем приходе, ваше величество, — проговорил он, подобострастно кланяясь, — мы приготовили бы встречу, которая подобает вашему высокому положению.
— Там, наверху, разбилось окно, — сказала Иса, указывая рукой в сторону лестницы, по которой только что спустилась. — На верхней галерее.
— Мы немедленно заменим его…
— Не трудитесь, — властно приказала вдовствующая королева. — Можно просто заделать. Там есть еще два, которые тоже необходимо убрать.
— Но… но, ваше величество, тогда на галерее будет темно…
— Так зажигайте свечи. — С неожиданно пробудившимся подозрением Иса пристально посмотрела на священника. — Вы ведь никогда не видели тех трех витражей, не так ли?
Священнослужитель густо покраснел.
— Нет, ваше величество. Ходят всякие слухи, но обращать на такие вещи внимание не годится…
— А следовало бы, — тмрачно проговорила она. — Эти витражи противоестественны. Удалите их, а потом заложите проемы кирпичами. Я хочу, чтобы от них даже следа не осталось.
— Все будет сделано, — с поклоном пообещал служитель.
После этого Иса вышла из Великого Собора и прошествовала через двор к замку. Приняв решение, она теперь чувствовала себя прежней: сильной, контролирующей почти все, что происходит в Ренделшаме. Прежде чем она отправится в эту безумную поездку — на это отважное предприятие, мысленно поправилась она, — ей еще необходимо заняться одной мелочью — встретиться с приезжающей в столицу Хегрин. Безусловно, у нее еще будет время на то, чтобы повидаться с этой девочкой.
