– Я знаю, что тебе очень хочется разорвать мне глотку и размотать мои кишки, но придется научиться сдерживать себя, иначе тебе не удастся выполнить мое относительно несложное задание.
– Не беспокойся. Я могу контролировать себя, когда надо. – Даже при приглушенном сером свете гоблин видел, что в глазах человека крови было не меньше, чем синевы. – Когда мне надо.
Он был доволен и уверен, что когда они отправят эту троицу в путь, Клан Мундуруку сможет забыть о людях, воняющих кошками и собаками и чтящих их мертвого врага.
Они услышали шум воды задолго до того, как увидели водопад. С утра дорога к Зелевину становилась все уже. Еще недавно склоны справа от дороги были вполне пологими, а сейчас – все более отвесными. По правую руку тянулась вертикальная стена черного базальта, а по левую – крутые отвалы. Влаголюбивые растения – деревья и кусты, папоротники и мхи – лепились к склонам горы и наводняли ущелье внизу. Сверкающими струями вода стекала по заостренным листьям, будто папоротники были не растениями, а фонтанами, и их краны приоткрыты не в полную силу. Над всем этим возвышалась отвесная скала из вулканической породы, изрядно побитая ветрами и бурями. Она звалась Небесный Риф Теммериф. Обычно ее вершину венчала изумрудная шапка зелени, сейчас же она была просто мрачной серой глыбой, ничем не отличавшейся от менее живописных пиков, окружавших ее.
Раньше здесь собиралось множество колибри и райских птичек. Они кормились среди цветов, облепивших стены Юзебийского ущелья. Их мерцающее металлическим блеском оперение сверкало, как финифтевый фарфор. А почти прозрачные флеквины парили высоко в восходящих потоках влажного воздуха, высматривая падаль. Ущелье было наполнено гомоном птиц. Сейчас же до путников доносились лишь отрывочные вскрики да карканье, – настолько пернатые обитатели ущелья впали в оцепенение из-за отсутствия красок. Заметив одинокую колибри, уныло перелетавшую с бутона вовикса на цветок перапы, Оскар задумался: как же теперь самцы и самки различают друг друга, если исчезла их специфическая окраска? Цезарь же размышлял, изменится ли из-за отсутствия цвета вкус этого летающего высоко мяса. Тай с тоской смотрел на своих дальних родственников, а Сэм думал…
А думал ли Сэм, задался вопросом Оскар. И если да, то о чем? Он попытался представить себе змеиные мысли, но ему не удалось, и он снова обратил свой взор на землю. Теперь, когда у них было вполовину меньше ног, чем раньше, легко поскользнуться на влажной и местами грязной дороге. Они уже приспособились к двум ногам, но это еще не вошло в привычку. В прямой человеческой позе он все еще чувствовал себя неустойчиво. Еще не пропало инстинктивное желание опуститься на четвереньки там, где были сложные участки пути. А вот кошек не волновали крутые склоны и обрывистые спуски. На двух ли ногах или на четырех они чувствовали себя уверенно на любой крутизне.
– Я не вижу никакой радуги. – Весь этот последний час Тай, чтобы поднять им настроение, насвистывал песенки (и делал это замечательно).
– Она здесь. Просто мы еще не дошли до водопада. – Макитти легко шагала вперед и, казалось, не испытывала никаких неудобств от того, что шла на двух ногах. Оскар подумал без ревности, что у нее, у Цезаря и у Какао было кошачье чутье. А он был всего лишь псом, со всеми собачьими страхами и заботами.
Путники не слышали грохота водопада, пока не обогнули выступ скалы. И только часа через два они увидели сам водопад. Все это время дорога становилась круче, спускаясь в серо-зеленую глубь каньона. Затем высокие деревья, росшие по краю ущелья, сменились мелкими кустами и зарослями обесцвеченных цветов. А шум, который все утро понемногу нарастал, звеня у них в ушах, вдруг резко усилился.
– О, как красиво! – Какао остановилась на краю дороги шириной в одну карету и залюбовалась грохочущим водопадом.
– Грандиозно! – Тай стряхнул с волос капельки воды. Он бы поднял руки, чтобы объять летящие брызги. Но на нем теперь были не перья, а одежда, которая могла намокнуть.
Оскар зачарованно смотрел на многоцветную сияющую ленту, протянувшуюся от одного края ущелья к другому, опоясывая белый пенящийся поток, как ремень. Ничего подобного он раньше не видел. Прежде, вместе с Хозяином Эвиндом, он воспринимал ее глазами собаки, которые различают лишь несколько цветов. Но его изумление от многокрасочного зрелища не шло ни в какое сравнение с тем, что испытал Сэм.
