Полы были устланы обюссонскими коврами, вытканными под красно-синий узор из рубинов и сапфиров. Над головой сверкали гигантские хрустальные люстры. На стенах, задрапированных пурпуром, красовались античные барельефы из коллекции династии Беллини. В залах раздавались голоса крупье, щелкали фишки, то тут, то там слышались взрывы смеха. В одном из малых залов стоял лязг и грохот игровых автоматов.
— Я уже вижу, как здесь здорово, — заявила Кристина. — Что мне мешало прийти сюда раньше? Ой, ты знаешь, кажется, я… — она с трудом подбирала слова, — немножко захмелела. Напилась. Не стою на ногах.
К ним уже спешил управляющий. Он взглянул на Кристину, и его глаза расширились от ужаса. Ни одна женщина из династии Беллини не переступала порог этого заведения, даже своевольная княгиня Лиссе.
— Ваше высочество… — забормотал он. — Чем могу служить? Не прикажете ли вызвать ваш лимузин?
— В этом нет необходимости, — сухо ответила Кристина. — Думаю, я проведу здесь не более часа, этого будет вполне достаточно.
Управляющий так и остался стоять с раскрытым ртом. Кристина проплыла мимо него, направляясь в главный зал.
— У банкомета — два, у играющего — четыре, — возгласил банкомет, тщедушный человечек с длинными усами.
— Я выиграла? Я выиграла? — не веря своему счастью, Кристина смотрела на гору фишек, придвинутых к ней специальной лопаточкой.
— Как видишь, все твое, — снисходительно подтвердил Джонни, убедившись, что новичкам действительно везет.
Кристина не сводила глаз с пачки банкнот. Она только что получила восемь тысяч долларов. Хмель как рукой сняло. Она выиграла. Это показалось ей хорошей приметой… в преддверии новой жизни, которая начиналась на следующий день.
— Ваше высочество, — осторожно окликнул незнакомый голос.
Рядом с ней стоял один из сотрудников службы безопасности, которого она, входя, приметила возле карточных столов.
— Ваше высочество, к служебному входу подан автомобиль. Водитель доставит вас в замок.
Кристина всю жизнь слышала этот чопорный тон от нянь, потом от гувернанток, а в последнее время от телохранителей: так ей передавали распоряжения отца.
— А я еще не собираюсь уходить, — лучезарно улыбаясь, ответила она.
Под рев трибун Тедди Уорнер, улыбаясь, уходила с корта. За последние дни она успела загореть; сейчас на смуглом лице блестели капли пота. Вокруг толпились репортеры, щелкали вспышки фотокамер. Изнурительный турнир длился почти две недели, но Тедди, одержавшая победу над Рокси Эберхардт, была на седьмом небе. Может быть, хоть теперь можно будет о ней не думать.
Тедди и Огги решили позволить себе редкое удовольствие — несколько дней отдыха. Они собирались осмотреть местные достопримечательности, а если представится удобный случай, то и слетать в Новую Зеландию. Сегодня у них был заказан ужин в фешенебельном приватном зале ресторана «Фэнниз» на Лурсдейл-стрит.
Уворачиваясь от газетчиков, Тедди поспешила в раздевалку с единственной мыслью — поскорее принять горячий душ. Однако в дверях ей преградила дорогу невысокая бойкая женщина. Тедди узнала ее: это была Джуди Сиверс из «Ассошиэйтед пресс».
— Тедди, как вы себя чувствуете после травмы?
— Замечательно себя чувствую. Просто отлично.
Как ни странно, Джуди не задала ей ни одного вопроса о только что выигранной встрече.
— Значит, вы расстались с Огги Штеклером? — ее вопрос прозвучал как утверждение.
Тедди подумала, что ослышалась.
— Вы удивлены? Но я считала… Ингрид сказала… — журналистка почуяла сенсацию.
Тедди поняла, что случилось непоправимое.
— Разрешите пройти… Я тороплюсь.
Она поспешила в душевую и захлопнула за собой дверь. Ее лицо горело. Пальцы не слушались ее: она долго не могла набрать шифр на своем шкафчике. Ингрид? Что еще за Ингрид? Неужели та новенькая, Ингрид Херцлих, высокая, стройная немка семнадцати лет, которая всего три месяца выступает в турнирах профессионалов?
Нет, не может быть, — твердила Тедди, пытаясь взять себя в руки. Они с Огги все эти дни были неразлучны. Разве он не говорил ей, что любит только ее, что до других девушек ему нет дела? Вокруг теннисистов вечно возникают сплетни, которые растут, как снежный ком…
