Однако были и иные мотивы для присоединения к партии Анны Австрийской, более циничные, прозорливые и меркантильные. Так, Эдм де Ла Шатр писал в своих мемуарах: «Видя, что нет повода надеяться на внимание к себе, пока кардинал Ришелье всемогущ, и так как я не мог безропотно ему подчиняться,[162]тем более что я поддерживал такие дружеские связи и контакты, которые могли бы ему показаться подозрительными, я посчитал, что должен подумать и принять сторону какой-нибудь другой партии, к которой однажды могла повернуться фортуна. Размышляя об этом, я не нашел ничего ни более справедливого, ни более обнадеживающего, чем партия королевы, пото- му что король был очень болен и не мог дожить до того, как его сын достигнет совершеннолетия, а регентство неминуемо должно, спустя немного лет, попасть в руки этой государыни <...>, которая неспособна забыть тех, кто был близок к ней во времена ее немилости». Речь идет о 1638 г., когда Анна Австрийская произвела на свет долгожданного дофина Людовика, хотя и не улучшила этим существенно свое положение при дворе. Однако Людовик XIII был уже серьезно болен и действительно вставал вопрос о регентстве после его смерти. Интересно отметить, что Ришелье был уверен, что удержится у власти, найдя общий язык с королевой.
Своеобразие двора Анны Австрийской заключалось в том, что составляющие его придворные менялись едва ли не ежегодно, как правило, после неудачи очередной интриги. Граф де Бриенн, государственный секретарь, клиент Ришелье, симпатизирующий королеве, писал: «Его Высокопреосвященство хотел видеть в окружении королевы только выбранных по его желанию лиц». Главную роль в этом окружении в 1630-е гг. играли знатные дамы, которые, предчувствуя неминуемую ссылку, пытались за короткий срок сделать как можно больше для партии королевы. Ришелье уделил им особое внимание в своем «Политическом завещании»: «...Фракции и волнения могут[163]проистекать скорее от вмешательства женщин; женщины наиболее опасны, нежели мужчины, так как в их природе заложены разные виды обольщения, способные передвигать, колебать и опрокидывать кабинеты, дворы и государства, что является таким тонким и изворотливым злом, какое только может существовать». Политическая активность дома королевы между тем недостаточно оценена в литературе. Так, Ж.-М. Констан, автор книги о заговорщиках времен Ришелье, вообще не увидел его самостоятельной силы, сделав вывод, что от мятежа Монморанси 1632 г. до заговора Гастона Орлеанского 1637 г. не было серьезных попыток устранить Ришелье.
Нельзя недооценивать возможности окружения Анны Австрийской, которое только на первый взгляд кажется слабым, неорганизованным и пассивным по сравнению с другими партиями. События 1632 и 1637 гг., когда были предприняты серьезные попытки королевы и герцогини де Шеврез влиять на политику Франции, свидетельствуют о решительности клиентеллы королевы Анны.
В первом случае заговорщики действовали по старой схеме, стремясь заменить Ришелье своей креатурой — лицом, которое пользовалось также доверием короля и было бы влиятельно в стране. В 1630 г. такой вариант не удался, и ставленник Марии Медичи, видный правовед и хранитель печати Франции Мишель де Марийак, уже было взявший в свои руки бразды правления, был отправлен в тюрьму. Но идея предложения королю более молодого и энергичного министра оставалась популярной. Таковым мог стать, по мнению герцогини де Шеврез, новый хранитель печати Шатонеф, считавшийся клиентом кардинала.[164]Осенью 1632 г., после подавления вооруженного мятежа на юге Франции и казни организатора — герцога де Монморанси, равно как и части его сторонников, многие дворяне были возмущены суровостью наказания. Настроениями двора попыталась воспользоваться Анна Австрийская и ее окружение, предполагая, что настало время использовать всеобщую ненависть к Ришелье и предложить иную кандидатуру на пост главного министра. Шатонеф переметнулся на сторону королевы, предав Ришелье, но ошибся, ожидая, что другие советники и его подчиненные последуют его примеру. Окружение кардинала в совете вновь отстояло своего патрона, блокировав все действия хранителя печати, равно как и королевы. Анна недооценила степень корпоративной преданности Ришелье со стороны его административной клиентеллы и лояльность штатных придворных. С этого момента главной целью всех мятежников и заговорщиков становится физическое устранение Ришелье как единственно возможный путь спасения от диктаторского режима. Все участники заговора осени 1632 г. подверглись разного рода репрессиям — главным образом тюремному заключению и ссылкам.
