Время от времени двор выезжал на охоту и на прогулки, а также совершал переезды, для чего требовались экипажи и лошади, находившиеся в ведении обер-шталмейстера. Обер-шталмейстер руководил королевскими конюшнями, которых с 1582 г. стало две: малая, находившаяся под руководством первого шталмейстера, и большая. В первой содержались лошади для охоты, во второй — для торжеств и церемоний. При шталмейстерах на смене находились пажи из благородных фамилий, которых обучали верховой езде, фехтованию, боевым упражнениям и правилам дворцового этикета. Генрих III особенно беспокоился о воспитании пажей при дворе, поскольку видел в них следующее поколение придворных, лояльность которых по отношению к королю нужно было воспитывать изначально. В стремлении приручить молодое поколение Генрих III часто требовал, чтобы пажи, а также шталмейстеры на смене сопровождали его в поездках, на церемониях и служили только при его персоне. Обер-шталмейстер был обязан также выделять лошадей и экипажи для иностранных послов, к которым прикреплялся обычно один шталмейстер на[37] смене, непосредственно следивший за тем, что именно им необходимо в данный момент. Вообще, королевские конюшни обслуживала огромная армия конюхов и прочих служителей.
Активная жизнь при дворе затихала к вечеру, когда гофмейстеры на смене зажигали факелы в коридорах и залах дворца и в четырех углах внутреннего двора Лувра. В десять часов вечера, когда король ложился спать, дежурный капитан королевских гвардейцев (capitaine de la garde) после троекратного предупреждения криком приказывал закрыть ворота. Ночью королевские покои охраняли гвардейцы под началом капитана королевских дверей (capitaine de la porte), a днем они следили за соблюдением церемониала при въезде во двор Лувра. Регламент 1578 г. определил также обязанности отряда сотни швейцарцев во главе с французским капитаном, которые следили за порядком во дворе и на нижнем этаже дворца. Четыре капитана королевских гвардейцев возглавляли четыреста стрелков (archers), причем один отряд из ста человек со времен Карла VII оставался шотландским. Капитан гвардейцев на смене был обязан присутствовать при открытии и закрытии ворот замка, обладал, наряду с главным распорядителем и главным прево, правом юрисдикции в доме короля, следил за порядком во время публичных выходов монарха, а также организовывал почетный эскорт короля. Однако стрелков на смене было не более двухсот человек, и большинство из них были рассредоточены по дворцу, поэтому короля могли сопровождать два-три десятка человек. Наконец, регламент 1585 г. упоминает постоянный почетный отряд вооруженных топориками дворян в количестве ста человек, кото-[38]рых в смене было не более десяти. Они были обязаны всюду сопровождать короля по его желанию. Летуаль, знаменитый парижский мемуарист, сообщает нам также, что военный дом короля в 1585 г. был усилен «определенным числом вооруженных дворян, окружающих (монарха) денно и нощно» — 45 гасконских дворян, нанятых на постоянную службу. Это стало необходимо ввиду растущей опасности для жизни короля, исходящей от Гизов и возглавляемой ими Католической Лиги, что и побудило Генриха III увеличить охрану своей персоны за счет надежных гасконцев, не связанных с придворными партиями. В это же время была усилена охрана королевы.
Регламенты Генриха III были направлены не только и не столько на возвеличивание персоны короля, но и на поддержку беднеющего и разорявшегося в период гражданских смут дворянства, которое получало постоянное жалованье за службу. В борьбе с Гизами Генрих III пытался избавляться от враждебных ему клиентелл двора. Регламентом 1585 г. запрещалось служить королю и какому-либо иному лицу одновременно. В противном случае монарх был вправе объявлять о замещении вакантного места. Генрих III, как никто иной из монархов, энергично экспериментировал со своим двором, перекраивая его структуру, добиваясь эффективности действия придворного механизма, привлекая к себе друзей и отторгая недругов. Регламенты Генриха III опередили его время, однако созданный им придворный церемониал и рациональная структура двора позволили добиться эффективного управления столь сложным социальным механизмом, особенно в мирный период 1577-1585 гг., и соответственно значительно укрепить[39]позиции короиы и стабилизировать политическое состояние Франции. Двор французского короля стал функционировать как социально-политический институт, от которого непосредственно зависел внутри- и внешнеполитический курс страны. Он превращался также в культурный центр Франции. Во многом это была заслуга Генриха III, чьими регламентами руководствовались все последующие французские монархи. Однако не в силах этого короля было предотвратить собственную гибель и последующий распад ренессансного двора.[40]
