Маркиз повиновался, не проронив ни слова. Он был просто уничтожен.
Не дожидаясь слуг, тело герцога де Клара уложили на кровать, головой на подушку. Потом развязали Анжелу. Та была без сознания.
– Здравствуй, Моран, как поживает твоя девочка? – осведомилась мумия, когда в гостиной появились кузен и слуги де Клара, прибежавшие с первого этажа. – Здравствуй, Тарденуа, здравствуй Жафрэ, его светлость тихо скончался на руках милейшего маркиза. Герцогиня упала в обморок. Они с герцогом были образцовыми супругами!
Моран подошел к покойному и поцеловал его в лоб. Тарденуа заплакал.
– Я свидетельствую, – торжественно произнес Моран, – что последним желанием моего несчастного кузена было поговорить перед кончиной с полковником Боццо.
– А я передал полковнику предсмертную просьбу моего господина, – всхлипнул Тарденуа.
Мумия отерла слезу.
– И теперь я исполню последнюю волю герцога де Клара, – продолжал Моран, – и вручу полковнику Боццо эту шкатулку… Возьмите ее, полковник.
Живой скелет, который и был полковником Боццо, принял ларчик и спрятал его под плащом.
– Друзья мои, – промолвил сей почтенный старец, – я сделаю все, как хотел усопший. Вы – свидетели: шкатулка всегда будет в распоряжении властей. Я не сомневаюсь, что в ней лежит завещание. Но пока есть и более неотложные дела – надо позвать священника. Я оставляю здесь доктора Самюэля, он поможет герцогине и подпишет нужную бумагу. Что ж, до скорого свидания. Мы с маркизом едем за кюре.
– Конечно, конечно, – сразу засуетился господин де Тюпинье и предложил мумии руку.
Через четверть часа достойнейший полковник Боццо-Корона, единственный человек, которому полностью доверял герцог де Клар, сидел в своей закрытой карете вместе с маркизом де Тюпинье.
– Что, Любимчик, – окликнул старик маркиза после продолжительного молчания, – задремал, дружок?
– И не думал, – ответил Тюпинье.
– А о чем же ты думал? – осведомился полковник.
– О смертном приговоре, который вы мне вынесли, Хозяин, – мрачно проговорил маркиз.
– У меня шкатулка, мы с тобой одни, я – слабее мухи, а ты – самый жестокий убийца, которого я только знаю, а знаю я многих, очень многих головорезов. Так почему бы тебе не придушить меня, Любимчик? – спросил старик.
Руки маркиза невольно сжались, словно смыкаясь на горле жертвы, но Тюпинье ответил:
– К чему? Разве можно сладить с дьяволом?
Сухонький старичок издал короткий смешок, помолчал и заговорил снова:
– А если я дарую тебе жизнь, ты станешь моим верным слугой, Любимчик?
– Больше чем слугой! – вскричал маркиз.
– Рабом? – внимательно взглянул на него полковник.
– Собакой, Хозяин, – пылко произнес Тюпинье.
– Это хорошо, Любимчик, – ласково улыбнулся старик. – Собака мне нужна, я тебя прощаю.
