— Смейтесь, сколько хотите, но нас, женщин, предчувствие никогда не обманывает. Я никогда не променяю и кучи старых лент на вашего шевалье.
Через несколько дней они прибыли в Париж. Трое дворян остановились в апартаментах Рипарфона, возле Лувра.
Первой заботой хозяина было обеспечить Эктора всем необходимым для представления при дворе. Он предоставил весь дом к его услугам и обеспечил собственным выездом. Вслед за тем он справился, не продается ли отряд в каком-нибудь кавалерийском полку. Так как война во Фландрии велась отвратительно, не менее двух десятков капитанов пожелало избавиться от своих отрядов. Спустя три недели для Эктора была куплена рота, принадлежавшая стоявшему в Лилле Сентожскому полку.
Кок-Эрон был вне себя от радости.
— Вот, сударь, у нас опять отряд! — воскликнул он. — Постарайтесь только не проиграть его снова.
— А разве я поступил тогда дурно? Не проиграй я тогда твоих авиньонцев, я бы теперь проиграл сентожцев.
— Вы вот всегда так рассуждаете! — воздел Кок-Эрон руки.
— Ты, видно, не знаешь истории Поликрата Самосского?
— Какого ещё Поликрата?
— Это был умный и щедрый царь. И было у него кольцо, которым он очень дорожил. Может, даже дар любви, понимаешь? Так он бросил его в море, чтобы умилостивить богов. Авиньонцы были моим кольцом, поэтому я их проиграл.
Как-то раз перед домом Эктора остановил камердинер Рипарфона и, указывая на человека в сером плаще, спешившего завернуть за угол, произнес:
— Этот человек уже давно справляется о вашем здоровье, но всегда, когда вас нет. Он только что вышел из дома.
Эктор бросился за незнакомцем.
— Эй, приятель! — прокричал он ему, догоняя.
Тот, видимо, его не узнал, ибо лишь оглянулся, но не остановился, а скрылся за углом. Эктор добежал до конца улицы и тоже завернул за угол, но никого не увидел.
— Ты говоришь, он приходил каждый день? — спросил он по возвращении камердинера.
— Да, даже ещё до вашего приезда в Париж. И все задавал всякие вопросы о вас. Например, у кого вы бываете, кто с вами знаком, выходите ли вы вечером из дому, когда вы поедете в Версаль, всегда ли с вами Кок-Эрон, не получаете ли вы писем из провинции. И всегда эти вопросы сопровождаются самыми лестными похвалами в ваш адрес и добрыми пожеланиями. Он расспрашивал также о господине де Рипарфоне.
— И не называл своего имени?
— Нет, и имени своего господина тоже.
— Тогда вот что. Когда он придет в следующий раз, задержи его и передай об этом мне. Я очень хочу с ним поговорить.
Эктору было ясно, что кто-то под предлогом дружбы выпытывает про него сведения. Он задумался было над этим, но вечером за ужином Сидализа своим вопросом заставила его переключить внимание на другое.
— У вас, кажется, была когда-то дуэль на родине?
— Уж не Фуркево ли вам сказал?
— Нет, не он. Но не спрашивайте, кто. Когда-нибудь я скажу, как узнала. А пока вы должны быть в курсе, что не я одна в Париже знаю об этом.
— Что ж, что было, то было. Теперь это дело должно быть забыто.
— Скажу по секрету, есть люди, которые им сейчас заняты.
— Как так?
— Я ничего не знаю, но у вас здесь есть враги. Или, по крайней мере, один враг.
— Да я же в Париже всего две недели.
— Ну и что? Например, шевалье, что был в доме Мазарини.
— Вы что, видели его?
— Нет, но вы же знаете мое мнение о нем.
— Вы это о несостоявшемся поцелуе? Вздор какой-то!
— Конечно, вздор, я согласна. Но его внезапная дружба и теперешнее пренебрежение лишь усиливают мою антипатию к нему.
— И из этого всего можно делать выводы?
— Он пока один — будьте осторожны.
Эктор не успел ответить: вошел Рипарфон.
— Завтра будьте готовы к поездке в Марли, — сообщил он.
