– При осаде Сент-Квентина погиб Генри, – продолжала Эми. – Роберт и Амбруаз вернулись домой целыми и невредимыми. Слава об их военных деяниях дошла до королевы, и она сняла запрет на наследование имущества. Кошмар, в котором мы жили последние годы, закончился. Нам удалось расплатиться с долгами, а Роберт отправился ко двору королевы, решив во что бы то ни стало вернуть себе былой почет и уважение.
– Эми, но почему же вы не поехали вместе с ним?
– Из-за земель, которые достались Роберту. Ими должен был кто-то управлять. У мужа никак не хватало времени, ведь он получил высокую должность при дворе. К тому же у нас не было своего дома. Мне пришлось подыскивать поместье, которое могло бы ему понравиться. Он хотел, чтобы оно было достаточно просторным и мы могли принимать королеву со свитой в летние Прогрессы. Ведь это такая честь!..
– Нашли ли вы дом, леди Дадли? – спросила я, чтобы прервать затянувшееся молчание. Кажется, Эми отнюдь не радовало положение ее мужа при дворе.
– Да, ваше величество. Но оказалось, все зря! Он не хочет жить со мной, так как больше меня не любит. Роберт поставил в известность, что подает на развод.
– Для этого должна быть причина, леди Дадли, – холодно ответила я. – Вы ведь знаете, что церковный суд не примет во внимание заявление, что он полюбил другую. Кем бы она ни была.
Мною, например.
– Он назвал причину, – женщина покачала головой, – которая и прозвучит во время разбирательства. Хотя я понимаю, что он уходит из-за другого.
Цвет ее бледного лица походил на серый тон камней крепостных стен Тауэра.
– Я не знаю, достаточно ли этой причины для развода. Но он уже подал прошение, – произнесла она. Конец фразы я едва могла расслышать.
– Леди Дадли, что указал в документах ваш муж? – поторопила я, потому что Эми, казалось, выпадала из времени и пространства, проваливаясь в другое измерение, в котором Роберт вовсе не собирался ее покидать.
– Я не могу родить ребенка. Мой муж вырос в большой семье и всегда мечтал, что у нас будет много детей. Ему нужен наследник.
Тут она глубоко вздохнула, а затем и вовсе принялась оседать, пока не упала к моим ногам, и, кажется, вовсе не с целью поцеловать носки моих туфель.
– Леди Дадли, сейчас же поднимайтесь! – испуганно приказала я, вскочив на ноги. Эми не шевелилась. Я опустилась рядом, коснувшись ее плеча, затем повернула странно обмякшее тело. Женщина была без сознания.
Кажется, скоро мне выдадут абонемент на посещение болезненной четы Дадли… Пока Нонниус хлопотал над Эми, которую уложили на кушетку в одной из гостевых комнат, я дожидалась вердикта в другой. Фрейлины за большим столом вышивали. Я последовала их примеру, понадеявшись успокоить нервы. Вместо этого порядком исколола себе пальцы. Средневековая женщина из меня выходила слабенькая, на троечку. Решив не позориться, откинула вышивку и занялась отчетами, которые прислал Уильям.
Из них следовало, что оштрафованных за посещение католических месс в городе оказалось мало. Отметили несколько случаев, которые, я надеялась, не перерастут в привычку, потому что после третьего штрафа грозило тюремное заключение.
Вскоре доложили, что за дверью дожидается лорд Дадли, за которым давно уже приказала послать. Услышав о том, что случилось с Эми, он растерянно потер лоб здоровой рукой.
– Я могу к ней зайти?
Покачала головой. Пусть ждет, пока не появится врач.
– Лорд Дадли, однажды вы упомянули, что ваша жена тяжело больна, – произнесла я, все еще не решив, как с ним держаться. Дружески или же отстраненно-холодно, как в последнее время? – Сегодня во время личной аудиенции она упала в обморок. Это может быть связано с проблемами ее здоровья?
– Эми попросту излишне чувствительна, ваше величество, – ответил он столь же вежливым тоном, отчего внутри похолодело. Я заметила красноречивый взгляд в сторону фрейлин. Легко пожала плечами:
– Им можно доверять, лорд Дадли. Обещаю, сказанное здесь не выйдет за стены комнаты. Чем больна ваша жена?
– Иногда случаются приступы слабости, во время которых Эми не в состоянии встать с кровати. Этой зимой она почти не выходила из дома.
