Нет, ты не вернёшься домой, повторял голос глубоко внутри. Не вернёшься. Не надейся.
— Не понимаешь?! Мы не выдержим ещё одной войны!
Шантия вздрогнула: когда погружаешься в воспоминания, забываешь порою о том, что мир вокруг не замирает с тобою вместе, а время всё так же движется вперёд, к желанной весне. Из-за стены кричал Кродор. Странно даже слышать из его уст: не выдержим войны. Разве не он прежде вёл потомков великанов на битву из одной лишь жажды крови? Любопытство — порок, но на сей раз удержаться не удалось: выскользнув в коридор, потерянная дочь островов прижалась ухом к двери.
— При чём здесь война? Я всего лишь хочу отправиться к морю. Там, где сливаются кипящие реки, сейчас нет льда, а мне по душе как охота, так и рыбалка.
— Киальд, не делай вид, что не понимаешь. Принцесса Фьора желает видеть тебя, а значит, ты не должен покидать замок.
Зажав рот рукой, Шантия продолжала слушать и гнала от себя мысль: нет, на сей раз Венисса не соврала. По крайней мере, в ближайшее время неизвестная принцесса, видевшаяся отчего-то похожей на клыкастое чудище, и в самом деле прибудет с визитом.
— Я обещаю вернуться к её приезду, — лениво бросил в ответ брат правителя. Так и виделось, как ходит он из стороны в сторону по комнате, порою глядя в потолок; неискренность в словах слышалась даже Шантии — что уж говорить о короле!
— Достойные мужи не клянутся без нужды. Особенно если знают, что клятву не исполнят.
Что-то упало: случайно ли? Слишком живо представилось, как там, за стеной, два брата готовы наброситься друг на друга, как в старых и довольно-таки кровавых песнях. Но битвы не последовало. Вместо неё — короткое:
— Я не хочу на ней жениться. Неужто так сложно найти причину для отказа?!
— Киальд. Ты понимаешь, что для нас отказ может закончиться… не самым лучшим образом?
— Готов первым пасть в битве против Витира. Но в жёны Фьору не возьму.
Шантия слушала — и невольно шевелилась там, в душе, уже почти павшая было надежда. Может ли так случиться, что дело всё вовсе не в принцессе, а… а…
— Любишь ты красивые слова, братец. Не прикончи ты одного из лучших моих стражей, я бы сомневался в том, что ты вообще мужчина.
— В Витире воспитывают дочерей подобно сыновьям. Именно потому, что я мужчина, я не желаю видеть на месте своей супруги мальчишку. Тебе не нужна война с Витирой — сам и женись.
Быть может, долго бы ещё продолжался разговор, если бы не скрипнула дверь: не стоило, верно, так сильно наваливаться. Тотчас же створка распахнулась, и теперь и брат короля, и он сам смотрели на Шантию. Нужно было говорить — и она торопливо склонила голову:
— Простите меня! Я не хотела, то есть, я имела в виду… простите!
Уйти, убежать как можно дальше, пока не решили, будто бы она замыслила дурное. Уже близко, близко маячила спасительная дверь спальни, но у самого порога беглянку ухватили за руку.
— Зачем ты подслушивала?
— Я… — Шантия смотрела в глаза Киальда. Нет, не причинит вреда, не убьёт: другое дело — Кродор. Воспитанные одинаково, рождённые от одного отца и матери, они казались столь различными, что вспоминались старые легенды о младенцах, которых из колыбели крали духи и подменяли после своими детьми.
— Я слышала, вы поедете к морю.
Киальд отпустил её руку и, напустив привычный уже важный вид, задрал голову:
— Многие думают, будто в мире не осталось чудес. Ха! С гор неподалёку бегут две реки, на берегах которых никогда не ложится снег, а если и выпадает, то почти сразу же тает, обращаясь водяным паром. Красивые места, жаль, до них тяжело добраться. Вечное лето!
Шантия слушала, слегка приоткрыв рот: неужели и на варварской земле встречаются подобные места?
— … А там, где реки впадают в море, тоже никогда не бывает снега и льда. Самое то для рыбалки! А какая там рыба — вдвое, втрое больше, чем в других реках…
— Возьмите меня с собой.
Слова вырвались прежде, чем получилось обдумать их, даже прежде, чем Шантия поняла, что собирается сказать. Сердце забилось быстрее — пусть, пусть ответит… Киальд добродушно усмехнулся:
— Ты и в самом деле совсем дитя. Так хочешь посмотреть на диковинку? Если брат позволит — поедешь.
