Нынче на них смотрели очень косо, поскольку отец Хальвдана был сыном Снаэфрид, ведьмы, которая была наложницей Харальда Прекрасноволосого и уговорила его сотворить много зла. А они сами сочли, что лучше всего — а может быть, это и на самом деле было им по вкусу — мирно сидеть дома, собирать подати, платить положенную долю верховному королю, кто бы ни провозгласил себя конунгом, и пестовать свои владения. Конечно, когда-нибудь в них могла проявиться бешеная природа матери, но предсказать, как поведет себя тот или другой, было невозможно.
Так что пусть они тешатся королевским титулом. На самом деле они были, самое большее, ярлами, а в дальнейшем станут еще меньше. Харальд Синезубый обещал отдать Харальду Гренске во владение Вестфольд, Вингульмёрк, Гренланд и Агдир вплоть до самой южной оконечности Норвегии — то есть области графства в голове Осло-фьорда и вдоль западного берега Скагеррака. К этому добавлялись те же самые права и обязанности, которые Харальд Прекрасноволосый дал своим сыновьям, когда поставил их королями при своей верховной власти.
Узнав об этом, в Данию начали собираться и другие норвежские вожди, которых Эйриксоны вытеснили из их владений. Они образовали боевой союз с Харальдом Гренской. Король данов приказал собрать великое ополчение из семи сотен воинов и двадцати кораблей.
Верховным предводителем всего войска он поставил своего доброго мудрого друга ярла Хокона. Кто лучше, чем он, смог бы использовать эту силу? Кто еще был способен взбунтовать против королей и сплотить вокруг себя наибольшее количество норвежских влиятельных домов?
Помимо Траандхейма, король данов передал под власть Хокона Рогаланд и Хордаланд, Согн и Сигнафюльки, оба Моерра и Раумсдальр. Это составляло всю западную часть Норвегии. Ярл имел теперь те же самые права и обязанности, как в свое время сыновья Харальда Прекрасноволосого. Правда, ни Гренска, ни Сигурдарсон не должны были претендовать на ту власть, которую обрел Эйрик Кровавая Секира, когда его отец достиг старости.
Взамен Хокон должен был оказывать Дании помощь, когда она могла потребоваться. Правда, пока сохранялась угроза со стороны Эйриксонов, он освобождался от этого обязательства, а также получал отсрочку по выплате дани.
В этом плане все предусмотрено, думал король Дании. Норвежцы воспримут Харальда Гренску как своего законного короля и восстанут, если их призовут его именем, хотя, по правде говоря, он будет иметь в своем владении лишь немного больше, чем часть Викина. Реальным правителем будет Хокон. Все же, не будучи прямым наследником Харальда Прекрасноволосого по копью,[40] он никогда не сможет подняться выше положения ярла, потому будет вынужден оставаться человеком Харальда Синезубого.
Флот вышел в море.
Яростный ветер сек дождем крышу дома. Стены лишь приглушали его грохот и свист. Хотя был полдень, в доме Гуннхильд горели, разгоняя темноту, лампы и свечи. Пламя очага безуспешно боролось с холодом. Едкий дым носился по комнате голубовато-серыми клубами.
Служанки принесли пиво и мед и быстро покинули комнату. Королева сидела в кресле, прямо держа спину и расправив плечи (хотя ее телу так хотелось заползти в постель), и пристально смотрела на сидевших напротив сыновей. С плащей и шляп, в которых те совершили короткую прогулку до ее дома, обильно капала вода. Рядом с ними были прислонены вложенные в ножны мечи. Несколько стражников ждали снаружи; эти люди никогда не станут говорить вслух ничего такого, что могло бы показаться слабостью, но, определенно, они были несчастны.
— Вы знаете, почему я попросила вас прийти сюда, — утвердительно произнесла Гуннхильд.
Гудрёд кивнул. Пламя вспыхнуло ярче, и на его бороде заблестели капли воды.
— Чтобы мы могли поговорить между собой, как мы это часто делали.
Но тогда их было больше, думала она. А теперь и Харальд тоже умер; самый лучший и самый любимый из всех. После того как новость о случившемся достигла королевы, она ушла одна ночью, никем не видимая, куда-то далеко, где смогла громко выплакать свой гнев и печаль луне. Но она не могла позволить горю высосать те силы, которые у нее еще оставались. В кромешно мрачные дни и в ночи, населенные призраками, ей все же удалось обуздать свое горе. Но она знала, что призраки не покинут ее, доколе она жива.
