Али загоготал:
– Ошибаешься, старик. Согласие с Элементами Вопроса!
Дэйн мотнул головой.
– Вопросительный шум становится нотой ниже с каждым ударом. Хуп, хуп, хуп. Звуки недоверия больше похожи вот на эти: ик, ик, ик. А удивление еще быстрее, вроде: кии-киикиик.
– Поспорим? – подзадорил Али.
Дэйн фыркнул:
– Включай пленку.
Али шлепнул рукой по диктофону, и бесстрастный человеческий голос произнес:
– Канддойдская эмоциональная модификация, обозначающая Согласие с Элементами Недоверия.
Дэйн усмехнулся, Али застонал, а Джаспер Викс тихонько рассмеялся.
– Следующую, – потребовал Али, – еще одну.
Дэйн вздохнул:
– Валяй, но ты правильно назвал три из…
– Да кто считает? – перебил Али.
– Три из восемнадцати, – безжалостно закончил Дэйн. – Если бы я забирал выигрыш всякий раз, как ты мне проспоришь, тебе пришлось бы работать на меня ближайшие пять лет.
Али в шуточном отчаянии воздел руки, а трое остальных расхохотались.
– Хорошо-хорошо, сдаюсь. Разбит в пух и прах, как говаривал мой дедушка. Но у меня впереди еще неделя.
Вдруг посерьезнев, Дэйн сказал:
– Нам очень понадобится твой бойкий язык. Покупать информацию нам не по карману. И запомни: это только торговый жаргон. Существует целый пласт других обертонов, которые нам даже не слышны. – Он толкнул Джаспера. – Покажи ему.
Джаспер подтянул рукав и продемонстрировал перстень с камнем.
– Гм, красивый, – сказал Али. – Не знал, что ты носишь украшения.
– Не ношу, – ответил Джаспер. – Это ультразвуковой детектор, который я собрал.
– Мы вскрыли коробочку с панцирными украшениями, – объяснил Дэйн. – Вот Викс и мастерит один приборчик для Яна, а другой для меня. Детекторы позволят нам услышать некоторые из канддойдских ультразвуков, но единственное, что мы узнаем, – говорится ли что-нибудь еще. У нас нет переводчиков для высокого канддойдского, и позволить их себе мы не можем.
Али с глубоким вздохом поднялся на ноги:
– А я уж было распланировал все время своего увольнения…
– Не грусти, – успокоил Джаспер. – У тебя все равно нет денег.
Али отмахнулся от него, повернулся, и тут все трое увидели, что позади сидит капитан.
Джелико с трудом подавил улыбку, увидев выражения их лиц, которые как нельзя лучше характеризовали этих людей.
Дэйн, разумеется, выглядел сконфуженным. Али усмехнулся, пряча удивление за маской веселого безразличия. Джаспер Викс уважительно кивнул и смущенно перевел взгляд на свои руки. Раэль Коуфорт, конечно, улыбнулась, по обыкновению сохраняя умопомрачительное загадочное спокойствие.
– Я пошел на боковую, – сказал Али. – Теперь из-за вас мне будут сниться канддойды, с гармоничной мелодичностью потирающие свои экзоскелеты.
– Не забудь проверить, правильно ли ты их понимаешь, – посоветовал Дэйн и, отдав честь капитану, последовал за Али.
Джаспер Викс допил свою кружку, поставил ее в утилизатор и пожелал всем приятного сна. Через секунду его уже не было на камбузе.
Раэль Коуфорт тоже встала – грациозно, словно и не чувствует перегрузки, но по пути к выходу обернулась. Джелико поддался внезапному порыву и жестом остановил ее.
Девушка слегка приподняла брови, и капитан, раскрыв ладони, пригласил ее сесть.
Она заняла стул напротив него, держа кружку в маленьких ловких руках. Ничего не говоря, Раэль вопросительно смотрела на капитана.
Он быстро взглянул на нее, не упустив ни одной детали: длинная каштановая коса, уложенная вокруг головы, обрамленные густыми ресницами фиалковые глаза, тонкая фигурка, которую почти скрывал великоватый коричневый мундир вольных торговцев.
– Как там кошки? – спросил Джелико.
– Быстро поправляются, – ответила она. – Если анализы на неизвестные микроорганизмы так и останутся отрицательными, то сможем их выпустить, когда встанем в док.
Он кивнул, но, заметив, что Раэль хочет подняться, движением подбородка показал на то место, где только что сидели они вчетвером.
– Все еще изучаешь команду?
– Я слышу Вопрос с Элементами Недоверия? – парировала она, прищурившись. – Мне казалось, что я уже доказала искренность своих намерений.
Джелико понял, что неправильно начал разговор. Раэль уже много раз доказала, что заслуживает всяческого доверия – не меньшего, чем любой другой член экипажа. Теперь она, вероятно, и сама об этом знала и, со свойственным ей пониманием, не обижалась. Ему, по крайней мере, следовало быть с нею честным.
