Джелико постучал пальцами по подлокотнику кресла:
– Только стандартная тактика шверов требует пяти кораблей, или семи кораблей, или трех. Но никогда не бывает четного числа: всегда есть флагман, даже в самом малом флоте.
– Если где-то есть третий корабль, – сказал Ван Райк, – можно не сомневаться, что в точке рандеву нас ждет сюрприз.
– Значит? – спросил Тан Я, снова отстегиваясь от кресла связиста.
– Мы туда не явимся, – ответил Джелико. Он склонился над консолью; на экране возникли клубящийся вихрь на планете внизу и очерченная светящимися белыми линиями суша. – Наша теперешняя орбита провела бы нас над стоянкой «Королевы» как раз после окончания шторма. Вместо этого мы нырнем вниз, наберем скорость и скользнем поверх атмосферы на пике бури. Изменим курс под прикрытием электромагнитных импульсов.
– А потом – «Мертвая собака», – довольным тоном сказал Ван Райк.
Джелико кивнул.
– Мертвая собака? – переспросила Раэль.
Джелико скупо улыбнулся в ее сторону.
– Один из тактических приемов, когда ты на невооруженном судне имеешь дело с двумя или больше кораблями, которые, более чем вероятно, вооружены, и наверняка запрещенным оружием.
Выразительные брови Ван Райка взлетели.
– Это значит вот что: никакой энергии, кроме нескольких экранированных вентиляторов, поддерживающих циркуляцию воздуха.
Никакой энергии. Машины заглушены, холодны. Реактивные двигатели отключены. Раэль с отчаянием представила себе последствия, хотя никак этого не показала. Машины нельзя включать и выключать моментально, как водопроводный кран. Если «Звезду» обнаружат, она будет беспомощна. На самом деле они даже не узнают, что их нашли, пока коллоидный бластер не вспорет корпус, – они будут после прыжка лететь несколько часов вслепую, пока не уйдут достаточно далеко, чтобы без опаски быстро выглянуть.
– При такой конфигурации трех местных лун это будет вроде игры на гигантском бильярде, – сказал Джелико, и его глаза сузились в предвкушении трудной задачи.
Раэль вдруг поняла, насколько эта задача трудна, потому что Джелико никогда не пилотировал «Звезду» на касательной орбите. Ее громоздкая конструкция делала управление совсем непохожим на то, которое требовалось изящной «Королеве Солнца».
– Что мы скажем «Королеве»? – спросила Раэль, чтобы отвлечься от мыслей об опасности.
Джелико посмотрел на Тана Я, а тот покачал головой:
– Мало что я смогу протолкнуть через такой электромагнитный хаос, если шифровать. Надо подождать, когда шторм пройдет и волны улягутся. А к тому времени мы уже будем притворяться дохлыми.
– Они себя обнаружат, когда мы выйдем. Мы пошлем им сообщение, отраженное от лун. Минимальная информация для шверов и достаточная для Рипа и других.
– А как насчет сообщить Космической полиции? – спросила Раэль.
– Она об этом узнает, – ответил Тан Я, оборачиваясь к ней. – Достаточно просто поставить «паучий глаз» между Гесперидой и ретранслятором.
У Раэль в мозгу возник яркий образ тончайшей паутины проводящего моноволокна размахом в сотни километров, выпущенной из корабля далеко в космосе между ними и ретранслятором Космической полиции. В конце концов световое давление Геспериды вытолкнет паутину за ретранслятор, но до тех пор она будет надежно ловить все сигналы, исходящие из планетной системы. Разрушить ретранслятор пираты не могут, потому что это вызовет реакцию Космической полиции. Она кивнула, и Джелико тоже.
– Ретранслятор от нас в пятнадцати световых днях, – сказал Тан Я. – Значит, они только через тридцать дней узнают, что мы подали голос.
– А к тому времени пираты все силы бросят на перехват «Королевы», – продолжил его мысль Джелико. – Они будут знать, что потеряли планету, и постараются ухватить что возможно.
– А как – им будет все равно, – добавил Кости. – Если мы решим уведомить Космическую полицию, предлагаю послать сигнал, на который она обязана будет отозваться, – тревогу класса сверхновой.
– Что, – подхватила Раэль, – означает войну, или контакт с недружественными пришельцами, или катастрофу планетарного масштаба. Если решат, что вызов необоснован, у нас будут крупные неприятности.
