Она кивнула:
– Тогда корабль уязвимый.
– Верно.
– Если это пираты, то они не слишком сильны, – заметил сзади Ван Райк. – Иначе они сами добывали бы руду на планете.
– Либо напали на нас, – донесся спокойный голос Вилкокса, допивавшего «грушу» джакека.
– Скорее всего, это Служба изысканий или независимые разведчики, – убедительным голосом гнул свое Ван Райк, глядя на Туе. – Имеет смысл соблюдать осторожность. В конце концов, они же не знают, кто мы, – ведь мы тоже можем оказаться пиратами, ищущими корабли для захвата.
Гребень Туе вопросительно склонился на сторону, и глаза ее стали менее напряженными, пока она это обдумывала.
Ван Райк тронул ее за плечо:
– Я думаю, самая большая трудность, которая тебя ждет, – это привыкнуть к весу.
– Какому еще весу? – пошутил Кости, нависая над маленькой ригелианкой. – При таком весе она даже там будет парить.
– Ага, – буркнул Али от выхода. – Она даже там будет сидеть на потолке и грызть свои хрустики.
– А остальные будут набивать себе шишки, думая, что мы еще в невесомости, – подхватил Вилкокс, улыбнувшись Туе.
Туе слышала, как они шутят. Она знала, что это шутки, хотя слова были вроде бы несмешные. Ей нравилось, как люди шутят, потому что приятно было, когда они улыбаются и смеются. Наверное, вход в гравитационный колодец не так уж и страшен, если они шутят, а они ведь знают, они уже туда входили много раз.
– Я парить не буду, моя нет, – сказала она Карлу Кости, когда они пошли к выходу. – У меня есть масса! – Она стукнула себя в грудь. – Значит, у меня будет вес!
– Но не много, маленький грузчик, – сказал великан, смеясь и по захватам выходя на руках на палубу. – Очень не много!
– Какая бы ни была масса, а ее пора пристегнуть, – заметил Ян. – Кажется, приключение начинается. – Он посмотрел на Дэйна, его белесые брови приняли другую форму, и Туе поняла, что это означает перемену настроения. – Счастливого пути, мальчик. И тебе тоже, Туе.
Он и остальные уходящие на «Полярную звезду» надели скафандры и вскоре уже летели на ранцевых двигателях вдоль троса к другому кораблю. Туе наблюдала за ними на экране грузового отсека. Когда они добрались и Рип Шеннон отдал приказ расцеплять корабли, Дэйн отдал Туе управление.
Затем пришло время ложиться в амортизационные кресла. Туе это не понравилось: она очень хотела остаться возле консоли, где все было видно.
Дэйн мотнул головой:
– Туе, это не будет так, как в гимнастическом зале тяжелой гравитации на Бирже. Залезай в кресло. Я бы не хотел, чтобы ускорение застало меня без защиты, а я ведь с Терры.
Туе попыталась скрыть разочарование и навернула на себя сеть, как на тренировке. Когда она была готова, она вновь взглянула на консоль суперкарго, подумав, как связаться с пилотской консолью Рипа, чтобы смотреть, как будет происходить посадка.
– Вот здесь, Туе, – вдруг сказал Дэйн, пробежав пальцами по клавиатуре консоли своего кресла, и экран Туе засветился.
Она с удовольствием отметила, что ее желание удовлетворено.
Она бросила быстрый взгляд на Дэйна, вспомнив о пси-связи. Он прочитал ее мысли? Но ведь она ничего не ощутила, да и Дэйн вел себя не как человек, читающий чужие мысли. Она подумала о пси-чувствительности в своей клинти и покачала головой. Дэйн не прочел ее мысли – он почувствовал, что она хочет. Значит, он начинает узнавать Туе.
Довольная, она устроилась в кресле и стала смотреть на свою консоль. На какое-то время она забыла обо всем остальном – так увлекательно было смотреть на яркую графику дисплея, вызывать показания приборов и различные изображения, не обращая внимания на короткие скачки ускорения, которые мягко бросали ее туда-сюда, будто мячик на резинке; Момо когда-то соорудил такой из растяжимых грузовых строп, найденных в давно забытом ящике в сердце Оси вращения, ее бывшего дома на Бирже.
Тут она увидела, как напряжен Рип Шеннон. И ее тело тоже бессознательно напряглось в ожидании чего-то. Но ничего не случилось – по крайней мере, сразу. Только Гесперида IV на главном экране становилась все больше и больше, моменты ускорения повторялись все чаще и резче. И эти рывки происходили на фоне постоянного ускорения, которое выматывало ее внутренности. Все было совсем не так, как плавное переключение адаптационных режимов на борту «Полярной звезды». Чувство у Туе было такое, будто она съела слишком много сладких орешков даддатик и они пытаются зарыться в желудок все глубже и глубже, что было ужасно неприятно.
