Вытирая вспотевшие ладони о штаны, Рип заставил себя отвлечься от этих мыслей, а Вилкокс передал:
– Примите координаты точки рандеву и параметры подхода к планете.
Рип смахнул рукавом бисеринки пота с верхней губы и подавил вздох облегчения. Вот так другое дело. Он ввел координаты в навигационный компьютер и подпрыгнул на сиденье, когда сопла толкнули корабль вперед, выводя «Полярную звезду» на указанную Вилкоксом орбиту, которая через девять часов должна привести их к точке рандеву. Наконец-то график орбиты засиял единой линией, и Вилкокс после подтверждения отключился.
Выдохнув, Дэйн отстегнул страховочную сеть и вытолкнулся в люк. Рип проверил, что на квантовой пленке записана нужная информация, и ввел ее в компьютер. Автопилот быстро принял управление; когда все заработало должным образом, настало время опросить экипаж.
– Джаспер?
– Сопла остывают стабильно, – донесся быстрый ответ. – Все исправно и на ходу.
– Али?
– Двигатели в автономном режиме и стабильны, о мой пилигрим, – ответил беззаботный голос.
Пилигрим. Рип закрыл глаза, подумал о Дэйне, и…
И ничего.
Он открыл глаза, посмотрел на приборы и сел чуть передохнуть. Он заработал отдых. Снова вызвал образ Дэйна. Увидел высокую крепкую фигуру, взъерошенную желтую шевелюру…
И понял, что «местоположение» у него в мозгу – просто его воображение. Он вздохнул. Каждый раз, когда он пытался обнаружить Дэйна, Джаспера или Али с помощью мистической пси-связи, о которой говорил Крэйг Тау, сперва работало его воображение. Кажется, связь включалась только тогда, когда процесс шел помимо его сознания.
– И что тут хорошего? – буркнул он про себя, глядя на приборы, где высвечивался новый курс корабля. Талант, который действует, лишь когда его не осознаешь, не полезнее двигателей, работающих только на поверхности планеты, когда весь экипаж в увольнении.
Рука его повисла над клавишей связи и вернулась обратно. Талант. Так он считал, но двое других считали это проклятием.
Все четверо решили не экспериментировать со своими новыми способностями. Фактически это решил Али – и столь определенно, что остальные трое согласились. Впрочем, отсюда не следует, что Рип не может экспериментировать сам. Сейчас он хотел поделиться своими наблюдениями с Дэйном или Джаспером, но не будет ли это нарушением соглашения?
Он вздохнул, третий раз осматривая экраны. Окончательно отдал управление автопилоту, включив его на подачу сигнала общей тревоги в случае аномалий, и снова пошел на камбуз выпить чего-нибудь горячего.
На камбузе на потолке сидела Туе. Только она не считала это потолком. Привыкнув жить в микрогравитации у Оси вращения Биржи, она считала «верх» и «низ» просто удобными условностями для ориентации в пространстве.
«Полярная звезда» была построена для крупных гуманоидов – даже выше Дэйна, – поэтому многие припасы на камбузе хранились высоко. Так что Туе просто рассматривала потолок как пол и переориентировала мебель так, что до всего доставала.
Рип привык к жизни в невесомости во время приключений на Бирже. И все же в нем слишком много оставалось от уроженца Терры: при виде кого-то сидящего на потолке вниз головой у него заныло под ложечкой. «Это невозможно!» – захлебывался мозжечок. Рип закрыл глаза и заставил мозг переориентироваться. Когда он открыл глаза, он сам стоял на потолке. Рип размагнитил ботинки, мягко оттолкнулся и приземлился рядом с Туе, которая держала в обеих руках «грушу» для напитка.
– Устала? – спросил он, глядя с интересом, как перепончатые пальцы Туе выдавили наружу колышущий шарик джакека.
Туе смотрела на его вращение, и зрачки ее желтых глаз сузились в щелочки. Потом высунулся голубой язычок и ловко втянул жидкую сферу.
Забавно, как маленькая ригелианская полукровка любит играть с едой в микрогравитации. Сначала Рипа это волновало: воспитанный на Терре, он еще раньше, чем испытал невесомость на практике, был приучен с уважением относиться к опасности, которую представляет собой жидкость в отсутствие тяготения. Но он знал, что Туе прожила в невесомости почти всю жизнь, и, видя, как она жонглирует пузырями жидкости или заставляет их вертеться, они все понимали, что Туе знает, что делает. Сколько бы она ни играла, грязи она не устраивала никогда. Они оставили ее в покое, ожидая, что ей эти игры наскучат. Но они ей пока не наскучили.
