— Вокруг много всякой нежити, но я то как раз человек, — обиженно проговорила девочка.
— А ты докажи, — потребовал Игорь.
— И докажу. Сейчас…
Девочкины пальцы скрылись под решёткой, и тут же появились вновь, но теперь они сжимали кусок малахитового стекла.
— Возьми это, — произнесла девочка.
Игорь присел на корточки, но никак не решался принять стекло, так как был уверен, что, стоит ему только протянуть руку, и девочка-ведьма вцепится в него, и сделает что-нибудь ужасное.
Он не мог заставить себя пошевелиться, но просто слушал, как бабахает в висках кровь, и бессмысленно считал до десяти и обратно.
И вновь заговорила девочка:
— Ну что же ты медлишь? Неужели ты не понимаешь, что времени у тебя совсем мало, и что каждое мгновенье приближает тебя к смерти? И я вместе с тобой рискую. Ну, же — возьми стекло!
И что-то в её голосе было такое, что заставило Игоря ей поверить. Он быстро выхватил стекло, и тут же спросил насторожённо:
— Ну, и что дальше?
— Просто взгляни через него на окружающее, и оно откроется тебе в истинном обличье.
— Или как раз в искажённом, — бормотал он.
— Просто взгляни, и ты всё поймёшь, — молвила девочка.
Наконец Игорь решился: он поднёс стекло к правому глазу, а левый глаз сощурил. И увидел отвратительную, заросшую мхом и паутиной коморку. В камине пылало ярко-голубое колдовское пламя. На стенах висели отнюдь не трофейные головы животных, но человеческие черепа, причём некоторые из этих черепов шевелились, скрежетали жёлтыми зубами.
Ну а на столе возвышалась отвратительнейшая трапеза. Была там груда ядовито-зелёной плесени, которая когда-то, быть может, и являлась хлебом. В кувшине булькала подогретая кровь, ну а что касается «роскошной» запеканки, то это была тёмная, бесформенная туша, в которой копошились паразиты, и над которой вились мухи.
Вместе со зрением пришли и иные чувства. Ударило едкое, выворачивающее наизнанку зловонье, он слышал, как жужжат мухи, как с отвратительным чавкающим звуком ворочаются в запеканке разжиревшие паразиты.
Губы Игоря задрожали, и он пролепетал:
— Нет, нет — это всё не правда. Это иллюзия.
— Ну, я уж и не знаю, как тебя ещё можно убедить, — огорчённо прошептала девочка.
И тут Игорь увидел такое, что заставило его поверить в истинность того, что показывало малахитовое стекло. Это была старинная, широкополая шляпа, из которой торчало щегольское, но давно вышедшее из моды перо. Шляпа висела на вбитом в стену крючке, а мальчик просто вспомнил, где видел её в прошлый раз.
Это было ещё днём: тогда он шёл вместе с мамой, и в первом попавшемся доме вычистил закопчённое окно. Заглянул внутрь, и увидел ссохшуюся мумию, которая сидела за столом, и на голове которой как раз и была эта шляпа.
А теперь он попал внутрь этого помещения. И Игорь догадался, что охотник Рудомир и есть та ссохшаяся мумия. И тогда он вымолвил:
— Да. Теперь я тебе поверил. Сейчас я выломаю решётку и…
— Тихо. Он идёт сюда. Ты уже не успеешь выломать.
— Что же делать?
— Сделай вид, что ты ничего не заметил. Постарайся протянуть время.
— Ладно, я п-постараюсь, — заплетающимся языком проговорил Игорь.
Игорь вот он метнулся к столу, уселся за него, а осколок стекла сжал в кулаке. В помещение вошёл охотник, в руках он держал накрытое коническим железным колпаком широкое блюдо. Из маленьких дырочек в колпаке исходил аромат, столь изысканно-нежный, что у мальчика опять заурчало в желудке. Но тут же, впрочем, он одёрнул себя, рассудив, что, чем приятнее этот воображаемый аромат, тем более мерзкий он на самом деле.
Увидев, что Игорь ещё не притронулся к первым блюдам, охотник зарычал, и заскрежетал зубами столь громко, что казалось, будто это скребутся друг о друга железки.
Но мальчик, опережая его гневные слова, сам заговорил:
— Вы уж извините меня, пожалуйста. Я очень хочу отведать ваших чудесных кушаний, но сначала мне надо помыть руки.
— Незачем тебе мыть руки! — рявкнул Рудомир.
— Видите ли, у меня просто такое воспитание: перед рукой всегда мыть руки, а иначе можно заработать расстройство желудка. Тем более их надо вымыть после сегодняшнего дня. Ведь где я только не лазил!
