— Не беспокойтесь. Займусь лучше своим багажом. По всей видимости, это единственное развлечение на сегодняшний день. — Он неторопливыми шагами направился в свою комнату.
Онория вернулась в гостиную, ее настроение не улучшилось с появлением новых гостей. Даже присутствие тети Софии не утешило ее. София только напоминала своим присутствием о судьбе, которая ожидала ее. Онория не хотела закончить свои дни чьей-нибудь тетушкой, престарелой и немощной, рассчитывающей только на щедрость родни и жизущей воспоминаниями прошлого.
Пока у Онории накопилось не так много воспоминаний о своей жизни. Она смутно помнила мать и те немногие годы, прожитые вместе с отцом до его смерти. Ей хотелось бы сохранить воспоминания, которые согревают сердце престарелых дам на закате их дней.
Ожерелье давало ей единственную надежду на избавление от такой печальной участи, надежду на свободную жизнь. Она сама построит свою судьбу, станет независимой от тех, кто хочет запереть ее в крохотной коробочке и захлопнуть крышку. Это ее жизнь, и она сама будет выбирать, что ей делать.
Онория радовалась, что решила представить Джека своим женихом. Ей не будет в тягость проводить большую часть времени с ним. Онория призналась себе, что ей даже хотелось этого. Она горела желанием узнать о нем побольше — о его семье, о его прошлом, почему он стал вором.
Но приходилось помнить, что он стал джентльменом только на время, а на самом деле Джек Дерри — грабитель.
Гости всё прибывали и прибывали в течение дня: Реджинальд Грос, пухлый адвокат из Глостера, Сайрес Лэзэм, который обычно покупал дядиных собак, помещик Нортон с женой — старые дядины друзья. Достойные пары средних лет. Онория думала, у нее треснет лицо от того, что ей приходилось беспрестанно улыбаться.
В былые времена ей нравилось развлекать отцовских гостей, играя роль хозяйки на вечерах. Отец приглашал интересных людей. Они собирались в гостиной и беседовали о политике, о музыке, о литературе и просто обо всем понемногу, иной раз до самого утра.
Разговоры друзей дяди Ричарда навевали скуку, они состояли из сплетен и пустой болтовни об охоте.
Джек дернулся во сне, в его дверь громко стучали.
— Джек! — звала Онория, — вы здесь? Он облегченно вздохнул, вспомнив, что он в Норкроссе, в безопасности. Или, по крайней мере, настолько в безопасности, насколько позволяла действительность, учитывая последствия, которые мог повлечь провал хитроумного плана Онории.
— Я здесь.
— Скоро подадут обед. Вы не слышали звонка?
Как долго он проспал? Вечность, если уже пришло время обеда.
— Я пообедаю в комнате.
— Нет, не пообедаете, — решительно сказала Онория за дверью. — Я хочу, чтобы вы переоделись к обеду и немедленно спустились вниз.
Через десять минут Джек показался в дверях.
— Как я выгляжу?
Онория критическим взглядом окинула его костюм.
— Разве так я учила вас повязывать галстук?
— Это простой йоркширский стиль. Нам в деревне незачем всякие там выкрутасы.
— Завтра я попрошу Эдмонда помочь вам. Он проследит, чтобы вы оделись подобающим образом.
— Как предусмотрительно с вашей стороны, моя дорогая.
— Постарайтесь следить за своими манерами за столом, — предупредила она. — Я посажу вас рядом с тетушкой Софией, кажется, она питает к вам симпатию. Я сяду напротив. Не забывайте смотреть на меня, я дам вам знак, если вы что-нибудь сделаете не так.
— Вы так любезны.
— Я хочу, чтобы сегодня вы были внимательны. Запоминайте, как кого зовут. Я обозначила комнаты гостей на этом плане.
Джек расплылся в улыбке, увидев листок, который она протягивала.
— А где твоя комната, любимая? Здесь нет твоего имени, Или твой зловредный дядюшка заставляет тебя спать под лестницей? Или в конюшне?
— Моя комната в другом конце коридора, — проговорила она решительно. — И не называйте меня любимой.
— Я думал, вы хотите, чтобы я выглядел как настоящий влюбленный, — сказал Джек, поспешив за ней вниз по лестнице.
— Только в кругу чужих людей, — ответила она.
Он улыбнулся, обнажив белоснежные зубы, открывая перед ней дверь в гостиную.
— Я постараюсь помнить об этом, — сказал он. — Но я уверен, что вы мне напомните, если я вдруг забуду.
