— Если бы — это что-то вроде альтернативной реальности.
— То есть, другими словами, это то, чего нет?
— Но могло быть!
— Но нет. В таком случае, зачем об этом размышлять — по меньшей мере, это бессмысленно.
— Ладно, неважно… — проворчала я, растирая красные следы на запястье от пальцев пьяницы. Король тоже посмотрел на мою руку, но промолчал. — Спасибо, ты хоть как-то вмешался.
— Я думаю, и в дальнейшем мне надо будет взять на себя твою защиту, — заметил Лид деловито. — Сама ты не справляешься.
— Ну хорошо, бери, все равно на меня не каждый день алкоголики нападают. Только пообещай мне вот что: что бы там тебе не показалось, не доводи до смертоубийства. Усыпляй, парализуй, еще не знаю что, только чтобы все были живы! Понятно?
— Хорошо, я запомню твою просьбу, — согласился Лид и вполне земным жестом заправил за ухо лезущие ему в глаза волосы. — Твой дом далеко отсюда?
— Как тебе сказать… Не очень, — скисла я. — Только, пожалуйста, сделайся невидимым, иди в мою комнату и сиди там тихо. Я попозже подойду… И еще, кстати: я тебя познакомлю со своей лучшей подругой Наткой: мы дружим с детства, все равно тебя не удастся от нее скрыть.
— Она простолюдинка? — поинтересовался Лид презрительно.
— Прекрати! — рявкнула я. — У нас тут вообще, кроме тебя, нет больше королей! Вот и цари себе тихо, пожалуйста!
Лид повернул ко мне голову: мне показалось, что в его взгляде на миг мелькнули вполне человеческие удивление и обида, но потом это выражение исчезло. Он кивнул и сказал снисходительно:
— Хорошо, Соня, я могу поговорить с этой Наткой, если тебе доставляет удовольствие беседовать с простолюдинками.
Я молча шла рядом, давя в себе желание вцепиться королю в волосы и повыдирать их все по одному. Кажется, в его обществе я тоже скоро стану далекой от гуманизма…
На подходе к моей квартире Лид, не прощаясь, исчез. Я уже было подумала, что он таки оскорбился и больше никогда меня не побеспокоит… В данный момент мне уже даже было чихать, кто от него пострадает, настолько я устала.
Дома все было как всегда: увидев возящуюся на кухне маму и засевшего в компьютер папу, я чуть не заплакала от умиления. Родители проявили более умеренную радость при виде меня и сообщили, что еда на плите и в холодильнике. Дрожащими руками я взяла себе бутерброд с колбасой и чай, и устроилась на кухне, не имея ни малейшего желания заходить в свою комнату.
— Соня, ну что ты тут сидишь? — не выдержала, наконец, мама, все время задевающая меня то рукой, то спиной. — Иди лучше к себе, отдохни, а мне еще на завтра надо приготовить…
— Давай я тебе помогу!
— Нет уж, моя дорогая, ты в прошлый раз так потушила мясо, что одни угольки получились. Замуж выйдешь, тогда и готовить научишься. Натка тебе звонила, иди лучше с ней поболтай.
— Ладно, — сказала я покорно и направилась, но не в свою комнату, а в ванную. Там я немного отдохнула, даже подремала, а проснулась почти в полной уверенности, что все произошедшее мне приснилось. Ну не может такого быть на самом деле!
Завернув мокрые волосы в большое полотенце, я решительно подошла к своей комнате и рывком распахнула дверь. Там было пусто, все выглядело как обычно. Я с облегчением рассмеялась и вошла. Дверь со стуком закрылась за мной.
И тут, будто этот стук был каким-то сигналом, все вдруг изменилось. Комната при неизменной ширине на моих глазах удлинилась раза в два, так что стала похожа на какой-то большой вагон. Первая половина этого вагона выглядела как обычно, моя мебель осталась на местах. Зато дальняя половина…
Пол в ней был, кажется, мраморный или из какого-то еще в этом роде гладкого розовато-серого камня. Стены тоже были каменными, но белыми, с красивыми резными узорами из цветов и растений, причем земных: я узнала колокольчики, мать-и-мачеху, тысячелистник и даже одуванчики. С потолка свисала огромная развесистая люстра со множеством свечей — она была вся обвешана блестящими металлическими дубовыми листочками. Посреди этой великолепной комнаты торжественно высилась резная деревянная кровать с длиннющим светло-красным балдахином. В просвет между занавесями я увидела груду подушек и штук семь одеял: видимо; король был из мерзлявых. Подтверждало это мое предположение и то, что как раз напротив кровати в стене был здоровенный камин, в котором с ревом лесного пожара полыхало высокое пламя. В окно, приобретшее форму арки и обросшее красными занавесями, виднелся наш двор, шпана, курящая на лавочке, гаражи и большая помойка.
