Я некоторое время с наслаждением проветривалась, после чего тоже задремала.
Проснувшись, я обнаружила, что Лид уже не спит. Он, облачившись в рубашку и джинсы, расхаживал по своей половине комнаты, внося доработки в настенные узоры. Камин прекратил жарить с такой силой и потух.
— Доброе утро, — крикнула я Лиду. Он слегка кивнул. — Слушай, что за душегубку ты устроил этой ночью? Жара была страшная.
— Теперь я сделал тебе окна, так что этого не должно повторяться, — отозвался Лид, не отрывая глаз от узора на стене.
— А тебе-то самому не жарко так спать?
— Мне? Ничуть. Все особы королевской крови всегда так спят… С определенного возраста. Лет до четырнадцати я спал так же, как и ты, — вдруг добавил он.
— А с чем же связано это все? — я кивнула на камин. — С внутренним похолоданием?
Лид улыбнулся:
— Почти так. Наша магия забирает много тепла из крови, днем при движении это не чувствуется, а в неподвижности, во сне — весьма. Поэтому чем более могущественен правитель в волшебстве, тем большая температура ему нужна по ночам.
— Семь одеял — это, видимо, высшая ступень? — проворчала я.
— Честно говоря, нет, — произнес Лид с явным сожалением и добавил с такой же явной завистью в голосе:
— Мой дядя спал на раскаленной жаровне, пока я не превратил его в дерево.
— Удалец, — вздохнула я. — И ты тоже ничего. Может, когда-нибудь и на большее количество одеял перейдешь.
— Вряд ли, — ответил король досадливо. — У меня с детства нет таких способностей, хотя я и тренировался по мере сил. Ничего не поделаешь.
— Действительно, — согласилась я и ушла переодеваться за дверцу шкафа.
Когда я вернулась, то обнаружила, что одно из моих кривых окошек постепенно выравнивается под пристальным взглядом Лида: король явно любил аккуратность и порядок.
Родители уже ушли на работу, в квартире было пусто, поэтому я вышла в большую комнату. За мной хвостом потянулся Лид.
— Не мешай мне, — предупредила я. — Мне надо готовиться к экзамену. Я буду читать, а ты делай, что хочешь: вон, телевизор посмотри.
Телевизором король умеренно заинтересовался, но когда я его включила, не выразил большого удивления. Внимательно выслушав мои указания, он уселся в кресло и принялся лихо щелкать пультом, сделав звук по моей просьбе довольно тихим.
Я читала учебник и искоса подглядывала в экран — мне хотелось понять, что из телевизионного репертуара Лиду понравится.
Путем такого тихого подглядывания я выяснила, что особенный интерес у короля вызывают вовсе не боевики, ужасники и другие страсти-мордасти, а, главным образом, реклама: он подолгу вглядывался в нее с умным видом, будто постигал какую-то истину. Второе место после рекламы у него прочно заняли мультики: так же внимательно и вдумчиво он в течение полутора часов смотрел подборку «Тома и Джерри», правда, при этом не улыбаясь и не смеясь.
Наконец я догадалась, что сюжет как таковой его, видимо, не интересует, а занимает что-то другое, и, не выдержав, спросила:
— Ты чего там высматриваешь? Удивляешься, как такое нарисовали?
— А что здесь удивительного? — получила я в ответ. — Живые картинки. Их нетрудно сделать. Вот, например… — Лид, безошибочно найдя нужную кнопку, выключил телевизор и пристально уставился на стену над ним.
Вскоре на стене образовалась яркая точечка. Она быстро разрослась в небольшой экранчик, в нижней части которого появился зеленый лужок, а в верхней — синее безоблачное небо. Еще через секунду на лужке начали распускаться разнообразные цветы, а по траве проскочил вначале заяц, а за ним — красивый коричневый конь. Он пробежался туда-сюда, следуя за поворотом глаз Лида, и скрылся за краем экрана. Я заворожено смотрела этот импровизированный мультфильм, чувствуя что-то вроде дежа вю: почему-то пейзаж казался мне очень знакомым… Но тут Лид резко закрыл глаза: экран погас.
— Здорово, — признала я. — Но у нас мультфильмы делаются просто из множества картинок, которые идут друг за другом с большой скоростью… — я замолчала, так как раздался звонок в дверь. — Подожди, Лид, я посмотрю, кто там. Вроде родителям еще совсем рано с работы приходить…
