Четверо грязных, изможденных темнокожих мужчин, подтянув тощие колени к груди, сидели вокруг клена, который, судя по огромным размерам, стоял здесь еще с тех давних пор, когда на месте гостиницы шумели леса. На черных лицах коркой запеклась дорожная пыль, одежда висела клочьями, ноги были сбиты в кровь, лодыжки закованы в ржавые кандалы. Двое были постарше; двое — подростки, почти дети.
Натаниэль недоуменно рассматривал четверых черных. Какие они худые! А зачем на них кандалы? Пожилой бородатый черный посмотрел в сторону Натаниэля. Глаза его были пусты, как будто он уже шагнул за порог, отделяющий земную жизнь от небытия и видит окружающий мир тускло, размыто, как через грязное стекло. Застывшее лицо несло печать бесчисленных страданий и неизбывного горя. По спине Натаниэля пробежали мурашки.
— Эй, парень, тебе чего-то надо?
Тягучий говорок принадлежал одному из шестерых мужчин, отдыхавших у повозки неподалеку. Все шестеро были одеты в домотканую одежду. Рядом лежало несколько ружей. У парня, который обратился к Натаниэлю, на правом бедре висел огромный охотничий нож в кожаных ножнах.
— Почему на них цепи? — спросил Натаниэль.
— Ну ты даешь! — осклабился парень. — Ха-ха! Этот янки никогда рабов не видел!
Реплика вызвала смех товарищей. У говорившего были взъерошенные светлые волосы, клочковатые усы и водянистые голубые глаза.
— Они рабы?
— Беглые. С Миссисипи. Безмозглые скоты…
Натаниэль видел в Нью-Йорке много черных, хотя лично знал только двоих. Они были слугами одного из торговых партнеров его отца. Оба получили свободу 4 июля 1827 года, когда штат Нью-Йорк официально отменил рабство, но остались с бывшим хозяином: по-видимому, их устраивала работа и то, как с ними обращаются. В газетах много писали об институте рабства на Юге; спорили о моральных и правовых сторонах рабства. Кроме Нью-Йорка свободу рабам дали штаты Пенсильвания и Род-Айленд, а также недавно образованный штат Иллинойс.
— А зачем эти железяки? — с отвращением спросил Натаниэль.
— Кандалы? Это чтобы они не сбежали. Мы не для того за ними гнались через всю страну, чтобы сейчас упустить.
— Вы с Миссисипи?
— Ага. Охотники на рабов. Работенка непыльная, и деньги платят неплохие — на кусок хлеба с маслом хватает. Без дела опять же никогда не сидим. Негры вечно убегают, как с ними ни цацкайся.
Натаниэль посмотрел на пожилого раба. Тот прислонил голову к стволу дерева и закрыл глаза.
— А разве нет законов, запрещающих возвращать рабов из других штатов?
Светловолосый загоготал:
— Ничего ты не знаешь о работорговле, янки. Слыхал про закон о беглых?
Натаниэль кивнул. Слова южанина пробудили давно похороненные воспоминания. В 1793-м или около того американский конгресс принял закон о беглых, по которому рабовладельцам разрешено было преследовать и возвращать рабов из других штатов.
Натаниэль в последний раз оглянулся на черных и поспешил на конюшню за лошадьми. Ему хотелось одного: поскорее оказаться как можно дальше от четверых закованных в цепи несчастных. До этого момента Натаниэль никогда всерьез не размышлял о том, что такое рабство. Остаток дня он уже не мог думать ни о чем другом.
Третий памятный случай произошел в Иллинойсе, поблизости от границы с Индианой. Натаниэль остановился в гостинице, расположенной слегка на отшибе (в двух других, стоявших ближе к дороге, свободных комнат уже не осталось). Он отвел лошадей в конюшню, снял комнату, помылся и поужинал вкусной олениной с картофелем. Заканчивая есть, Натаниэль невзначай бросил взгляд в глубь обеденного зала и заметил в противоположном углу помещения открытую дверь. За ней, в ярко освещенной комнате, за круглым столом играли в карты пятеро мужчин. Натаниэлю стало любопытно, он заплатил за ужин и пошел посмотреть на игру. Стоило молодому человеку шагнуть в комнату, как собравшиеся мигом опустили карты и уставились на него. Натаниэль в смущении замер у порога.
— Что ты тут забыл, молокосос? — осведомился мужчина в плаще с воротником из бобрового меха.
— Я просто хотел посмотреть, — сказал Натаниэль, стараясь, чтобы голос звучал как можно увереннее.
