Чем глубже они забирались, тем больше становилось вокруг духов мертвецов. Молчаливые призраки, потрепанные и едва различимые, бродили тут взад и вперед. Потерянные души, следующие путями исчезающей памяти, призраки не проявляли враждебности, растворенные в собственных страданиях. Но их невразумительный шепот вторгался в мысли с раздражающей частотой, и Ахазиан с досадой отмахивался оружием от тех, кто подходил слишком близко. Они же не обращали на него внимания, чем только сердили его еще больше.
Когда пришельцы наконец добрались до внутренних залов, Ахазиан окончательно утратил самообладание, и его последователи старались держаться подальше. Он уже надеялся на появление врага. Что они наткнутся, например, на засаду. Все что угодно, лишь бы выплеснуть гнев и сгладить раздражение.
Тронный зал мавзолея-цитадели представлял собой круглые покои, изогнутые стены тянулись вверх, переходя в высокий купол, разбитый во время какой-то давно позабытой катастрофы. Столбы лунного света украшали разоренное помещение, озаряя остатки поваленных, расколотых статуй и поблескивая среди толстых покровов паутины и пыли на всех поверхностях.
— Рассредоточиться, — приказал Ахазиан. Его рокочущий голос разрушил безмолвие. Воины поспешно повиновались. Сам он шагнул к широкому помосту в середине покоев. На помосте возвышался массивный базальтовый трон. А на троне неуклюже развалилась громоздкая фигура. Пол вокруг помоста и ступени к трону устилали кости рассыпавшихся скелетов, слабо светящиеся ведьминым огнем.
Ахазиан осторожно поднялся на помост. В этом Владении безмолвный труп с уверенностью мог считаться опасным. Но изломанная фигура, развалившаяся на троне, даже не пошевелилась. Тяжелые доспехи покрывал такой слой паутины, что их алый цвет украшения в виде черепов с крыльями летучих мышей был едва виден. Приблизившись, Ахазиан ощутил своего рода благоговение от одних лишь размеров усопшего властелина. Существо это было огромным — как и уткнувшийся острием в землю черный топор, который сжимала лишенная плоти рука. Труп был в тяжелом рогатом шлеме, увенчанном трухлявым гребнем.
Смахнув краем топора часть паутины, Ахазиан обнажил длинную зияющую брешь в нагрудной пластине мертвеца, оставленную, похоже, каким-то широким, невероятно острым клинком, который вошел в металл и в то, что служило покойнику сердцем.
— Ха, — выдохнул довольный Ахазиан. Наконец-то он нашел. Вонзив кроветопор в подлокотник трона, он сунул освободившуюся руку в рану. Потревоженные пауки прыснули во все стороны — одни ринулись вверх по его предплечью, другие свалились на пол. Не обращая внимания на запаниковавших животных, Ахазиан продолжал рыться в недрах истлевшей грудной клетки, пока пальцы его наконец не сомкнулись на том, что он так долго искал.
Когда он вырвал из трупа обломок черной стали, раздался звук, похожий на стон или вздох. Ахазиан поднес добычу к тусклому свету. Щепка, отколовшаяся в момент смертельного удара. Осколок оружия — и не просто оружия, а оружия, выкованного в теневых огнях Улгу. Одного из Восьми.
— Ганг, — тихо произнес Ахазиан. — Копье Теней. Одни называли его Охотником, другие — Далеким Убийцей. Будучи брошен, Ганг всегда найдет свою жертву, и не имеет значения, как далеко она убежала или какое расстояние разделяет того, кто метнул копье, и его мишень. Даже преграда, разделяющая Владения Смертных, не помешает Далекому Убийце прикончить добычу.
Металлический осколок, казалось, дрожал в его руке, словно желая вернуться в свое гнездышко в груди трупа.
— Нет, маленький клык, пришла пора тебе пробудиться и отвести меня к моей цели.
Ахазиан опустил находку в подвешенный к поясу мешочек. Если Волундр прав, обломок приведет его к Охотнику. Частица связана с целым, одно взывает к другому. Его задача — всего лишь унести стальную щепку от останков последней жертвы.
Уже спускаясь с помоста, он услышал резкий грохот. Гром перерос в дробную пульсацию, и Ахазиан опознал в ней стук копыт по каменному полу. Его люди едва успели повернуться к дверям — те распахнулись, и в покои ворвался клин конных воинов. Угольно-черные жеребцы фыркали и хрипели, галопом несясь на ошеломленных кровеграбов. Всадники в обсидиановых доспехах сжимали длинные копья и мечи. Под несколькими вычурными, с высокими гребнями шлемами виднелись бледные женские лица; прочих скрывали звероподобные лицевые щитки. Всадники — нет, всадницы — оттеснили и изрубили большинство из бойцов Ахазиана, который успел разве что выкрикнуть предупреждение.
