Он разрубил щит с намалеванной на нем ухмыляющейся трупной рожей, расколол и съежившиеся под щитом кости. Грубой силы хватало на то, чтобы расчистить вокруг немного пространства, но долго так ему не продержаться. Мертвецы дрались с холодной свирепостью, которой завидовали даже некоторые служители Кровавого Бога. Один из многих уроков, преподанных ему в свое время Шаишем.
— Вперед! — рявкнул он, вложив в голос всю свою ярость. — Кхорн заберет того, кто посмеет остановиться!
Ближайшие кровеграбы, завопив, удвоили усилия. Довольно рыча, Ахазиан боднул лбом в челюсть ухмыляющегося скелета, расколов желтоватый череп. Отшвырнув в сторону дергающиеся останки, он протолкался дальше, увлекая за собой своих приспешников. Копье, врезавшееся в наплечник, развалилось на куски — а он переломил хребет тому, кто это копье держал. Упавшие скелеты цеплялись за ноги, а Ахазиан топтал их, превращая в пыль. Ничто не должно стоять между ним и его целью.
За воротами находилась его судьба. Кхорн наставил его на путь, и Ахазиан Кел зашагал по этому пути — добровольно. Ибо что еще он мог сделать? Для келов существует лишь бой. Война — вот единственное подлинное искусство Икрана. Причины значения не имели. Повод — лишь отвлекающий момент, пятнающий чистоту истинного искусства.
Ахазиан Кел, последний герой Икрана, стремился стать единым с самой войной. Поэтому он и отдался Кхорну. В жертву он предложил кровь своих товарищей-келов, в том числе и князя Кадака. Эти воспоминания он ценил превыше прочих, поскольку Кадак из его кузенов ближе всех подошел к тому, чтобы убить Ахазиана.
Здесь и сейчас была просто очередная задержка в путешествии по Восьмеричному Пути. Он шел по этому пути от Фельзитовых равнин Акши до Пепельных низин Шаиша и останавливаться не собирался. По крайней мере, пока не получит награды.
Ахазиан позволил ритму войны подхватить себя и понести вперед, в самую гущу мертвецов. Медленно, но верно он пробивался к воротам. Изломанные, подергивающиеся скелеты устилали землю за его спиной. Последователи прикрывали его от самых опасных ударов, спасая его жизнь ценой собственных. Возможно, они черпают в этом определенную радость, это ведь честь — умереть за одного из избранных Кхорном. Смазать колеса сражения своей кровью, чтобы настоящий воин мог достойным образом встретиться со своей судьбой.
Он взмахнул черепомолотом, превратив очередной скелет в груду костяных осколков, и вдруг обнаружил, что врагов вокруг больше нет. Несколько дюжин кровеграбов — тех, что оказались покрепче остальных или просто побыстрее, — вырвались из давки боя вместе с ним. Не останавливаясь, Ахазиан устремился вперед, перейдя на бег. Кровеграбы без оглядки ринулись следом. Тем, кто все еще дрался с мертвецами, придется самим позаботиться о себе.
Передний двор мавзолея-цитадели был залит призрачным аметистовым светом блуждающих огоньков, лениво плавающих в клубах пыльного воздуха. В этом свете Ахазиан различил странную мозаику на полу и стенах, запечатлевшую сцены войны и подвигов. В углах притаились статуи, потрепанные временем и небрежением; их невидящие глаза были устремлены вверх — навечно.
Ахазиан повел горстку своих бойцов через безмолвные залы. Кровеграбы сбились в кучку, бормоча что-то между собой. В бою они были храбры и бесшабашны сверх всякой меры. Но здесь, в темноте и тишине, старые страхи поспешили напомнить о себе. Ночные кошмары, о которых рассказывают шепотом, собравшись вокруг костра, здесь подступили слишком близко к пришельцам. Каждая тень, казалось, скрывает легион призраков с волчьими клыками, готовых прыгнуть и разорвать дикарей в клочья.
Ахазиан ничего не сказал, чтобы успокоить их. Страх будет держать их настороже. Кроме того, он не обязан удерживать их на Восьмеричном Пути — он же не жрец бойни. Если они захотят спрятаться или удрать, Кхорн покарает их, как сочтет нужным.
Шум боя снаружи стал приглушенным, превратившись в слабый шорох. Столбы холодного света падали вниз из огромных дыр в крыше, аметистовые сгустки клубились в них, освещая дорогу. Ахазиан отводил топором занавесы из паутины и вдребезги разбивал молотом упавшие колонны и груды преграждающего путь мусора, расчищая дорогу.
