Иван начертил на папирусе платье. Клеопатра стала водить пальцем по рисунку.
— Ибо получается, что здесь все цельно… Рукава… Пояс… Здесь вырез… Великолепно. А что носят женщины вместо набедренных повязок?
Иван смутился.
— Говори смелей, Сальватор, я очень желаю знать…
— Ну… их называют «трусики».
— «Трусики»? Занятно… Нарисуй и эту одежду, Иван Сальватор.
Родин изобразил на папирусе типа женских танго или стрингов. Клеопатра удивилась.
— О, боги, и этими кусочками ткани женщины прикрывают свое нагое лоно? Все же видно. Какой стыд! И какая ту защита от холода, неужели они не мерзнуть в скверную погоду… Хотя… — Клеопатра на миг задумалась. — Для соблазнения мужчин, разврата и бесстыдных танцев в угоду пирующим такие кусочки ткани пойдут. Пожалуй, я сошью одни такие. Как только Цезарь охладеет ко мне, я предстану пред ним в этих, как его… «трусиках». И полагаю, что страсть ко мне снова возгорится в его душе.
И тут в их увлеченную беседу вмешался подошедший Цезарь.
— О, я вижу, моя царица и мой контуберналис нашли общую тему для разговоров. Поведай Иван, чем же ты таким интересным захватил внимание несравненной Клеопатры, звезды Востока? Она просто расцвела как душистая роза Александрии.
Царица пояснила:
— Иван Сальватор рассказывает мне о женщинах будущего, их одежде, украшениях, косметике.
— Весьма любопытно.
— И скоро мой Цезарь я предстану перед тобой в новой одежде — платье, ты будешь изумлен моему виду, я стану еще краше. Весь Рим будет мне завидовать. И в том числе твои обожаемые Сервилия и Кальпурния. Они просто умрут от зависти к моему наряду из будущего.
Цезарь внутренне улыбнулся: Клеопатра по-прежнему сильно ревнует его к Цепионе и Пизонис.
— Оставим в покое этих уважаемых матрон, моя Клеопатра. Ты для меня самая лучшая и самая красивая. И самая любимая, клянусь Венерой.
— Я и на самом деле самая лучшая и самая красивая во всем Риме, не говоря о прочих государствах, да не даст мне солгать верховный бог Амон! Я покорила самого Юлия Цезаря, властителя Рима и римских народов. Я родила ему наследника. Что не сделали ни твоя Сервилия, ни твоя Кальпурния и много других женщин, что любили тебя. Ибо я действительно, самая лучшая во всем мире! Я — Клеопатра и этим все сказано! — царица резко встала и приняла гордую позу. — Что ты на это скажешь, Цезарь? Ужели я не права?
Иван невольно восхитился поведением и словами Клеопатры. Вот это характер! Да, это настоящая женщина и настоящая царица. В нее трудно не влюбиться и не зауважать. Она точно знает себе цену!
Цезарь, пораженный эффектной и достойной речью Клеопатры, зааплодировал ей.
— Ты — восхитительна, моя царица. И несравненна! Как я тебя обожаю! Не зря я воевал за тебя с твоим вероломным братом Птолемеем, зажатый превосходящими по численности войсками в Александрийском дворце. И слава могущественному и непобедимому Юпитеру, я рисковал жизнью не напрасно. Ведь в награду мне достался такой упоительный и очаровательный цветок! Цветок Востока. Лотос! Аве, Клеопатра! И слава Венере за такой подарок судьбы.
Царица оттаяла. Улыбка победителя коснулась ее небесных уст.
— Я не сомневалась в твоей любви ко мне, мой славный Цезарь…
Клеопатра повернулась к Родину.
— Иван Сальватор, приходи ко мне на днях, я созову всех лучших моих швей и портных, и ты расскажешь им, как шить «платье». И вот эти… как его… «трусики». А я угощу тебя блюдами, которые ты еще и ел никогда. Это египетские кушанья. И только я знаю, как их готовить. Я их придумала и дала свои названия.
— Хорошо, моя царица. Непременно, приду.
— Я направлюсь к нашему сыну, Цезарь. Проверю, здоров ли он? Накормлен ли он?.. Ты не останешься у нас на ужин, славный Сальватор?..
— Нет, уважаемая царица, я скоро пойду домой.
— Тогда, как там по-римски… Vale (прощай), Иван!
— Vale, Клеопатра!
«Звезда Египта» ушла, но шлейф упоительного и неизъяснимого аромата остался от нее.
— Что скажешь, славный Иван, она воистину богиня. И я люблю ее.
— Она действительно несравненная женщина, мой Цезарь. А Сервилию и Кальпурнию ты так же любишь, как и Клеопатру?
— Люблю, но каждую по-своему.
