Вспомнив совет Екимова, Максим сделал полшага в сторону командира отделения и левым хуком впечатал кулак в скулу подчиненного. Младший сержант, однако, не растерялся и, перехватив запястье его руки, коленом ударил лейтенанта в диафрагму, а затем правой рукой в ухо. Михайленко на минуту потерял равновесие и присел на одно колено.
«Хорошенький экзамен, — пронеслось в его голове. — Можно вещи собирать и домой ехать, если не сдам. Зря, значит, пять лет маялся в казарме и не запомнил то, о чем Мацко предупреждал. И этот, как его… Екимов. Неужели пора ставить крест на всем?»
В этот момент Максим увидел ногу, которая шла аккурат в его в висок. Перехватив ее рукой и подскочив, Михайленко одновременно ударил сержанта снизу в челюсть, а затем носком берца по голени ноги. Сержант упал, как срубленная береза.
— Что тут? — раздался позади голос ротного. — Взвод, разойтись. Командиры отделений, командир взвода, за мной.
Показав рукой, ротный быстро направился в глубь завода.
— Я, — зло начал Сапега, построив всех четверых перед собой, — не могу понять три вещи в этой жизни. Всего три! Почему самолеты летают и не машут крыльями! Почему корабли железные — и не тонут! И как можно быть такими раздолбаями, как вы! Кто начал драку?
— Я! — коротко ответил Михайленко.
— Причина?
— Занятие рукопашным боем с личным составом.
— Ах, так ты личному составу приемы показывал. Это так? — спросил он у сержантов.
— Так точно, товарищ капитан.
— И как?
— Неплохие приемы, — потирая челюсть, ответил краповик.
— Михайленко, — продолжил капитан, — вы поставили задачи всем отделениям?
— Кроме третьего.
— Третье завтра с вами сопровождать инженерную разведку поедет, пусть отсыпается сегодня. Бегом выполнять распоряжение командира взвода!
Сержантский состав быстро ретировался.
— Михайленко, ты мозги трахать будешь подружкам своим, а мне даже не пробуй. Очень ты плохо начал. Мне дежурный доложил, с чего все затеялось. Поверь, это можно было разрулить и словами, а не… Представь, что было бы, если б он тебя накаутировал!
— Я бы уволился.
— Хренушки! Сначала бы пять лет контракта отслужил, зная, что личный состав тебя не уважает. Надо немного мозгами думать. Помни: кулаки — это тогда, когда словами уже решить ничего нельзя. А у тебя была возможность. Более того, младший сержант Логинов — из тех, кто выстебывается перед бойцами, но многого, включая угрозу увольнения, боится как огня.
6. Инженерная разведка и одни похороны
Перед медленно передвигающимся бэтээром прикрытия из отделения комвзвода Михайленко шли с минно-розыскной собачкой три бойца инженерной роты. Один из солдат, в наушниках, маленький, и оттого несуразно большими казались на нем сапоги, шел наперевес с миноискателем.
— Товарищ лейтенант, — обратился к Максиму пулеметчик отделения, из старослужащих, — а вы знаете любимую поговорку саперов нашей бригады?
— Ну?
— Одна нога здесь — другая там, — засмеялся боец, глядя на оглянувшихся солдат инженерной роты.
— Сплюнь, — ответил Максим.
— Нет, правда, такая поговорка есть.
— Чтоб ноги были там, где им надо быть, по сторонам лучше смотри, — уже серьезно сказал Михайленко, и солдат смолк.
Из жилых домов, справа от бронетранспортера, вышел местный милиционер.
— Салам, — махнул он рукой командиру отделения сержанту Андрею Васнецову.
— Саламчик, Руслан, — ответил тот. — У нас новый командир взвода, лейтенант Михайленко.
— Я Руслан, — протянул он Максиму руку. — Сегодня иду с вами. Каждый раз кто-то из наших вас сопровождает.
— Зачем?
— Приказ, — ответил улыбающийся чеченский милиционер. — Там, наверху, кто-то считает, что с местным вас не тронут.
— И что? Не трогают?
— Ага, как же. У нас потерь много, — погрустнел Руслан и стер ногой ком земли, прилипший к берцам. — Правда, еще ни разу, когда вас сопровождаем, нападений не было, но все когда-нибудь в первый раз происходит.
Словно услышав реплику чеченца, идущий впереди бэтээра боец с собакой поднял руку. Бронетранспортер остановился, отделение рассредоточилось слева и справа от дороги и заняло огневые позиции.
«Отработанно и быстро, — отметил Максим, — видно, часто такое бывает». И крикнул:
